class="p1">Я подумала, что мне нужно поменяться с кем-нибудь из них, чтобы не умереть от удушья.

Широкий светлый коридор вывел нас к парадной лестнице из белого мрамора. Она двумя пролетами полукругом спускалась на первый этаж в просторный холл. На полу у начала лестницы стояли вазоны с розовыми кустами, подстриженными в форме шара.

Бутоны размером с мяч для гольфа — розовое, желтые и бледно-лиловые, чуть приоткрылись и пожилой мужчина в костюме садовника поливал кусты из жестяной лейки.

— Доброе утро, Карл, — графиня улыбнулась слуге и мужчина низко поклонился.

— Доброе утро, ваше сиятельство. С возвращением, леди Элиза, — я неуверенно кивнула и последовала за Аннабель.

Мы прошли мимо парадного входа налево, в библиотеку и в этой огромной комнате, заставленной книгами и живыми цветами, я ощутила первые уколы беспокойства.

Как тогда, на приеме у Анги.

— Вы любите цветы? — спросила графиню, осматриваясь.

— Очень, — ответила она и сжала мою ладонь, лежавшую на сгибе ее локтя. — Я покажу.

Мы миновали библиотеку и оказались в квадратной комнате с роялем, парой не слишком удобных кушеток и французскими окнами в пол. Служанки выбежали вперед и распахнули одно из них — так мы вышли на улицу, а точнее, во двор, куда выходили окна спальни Элизы.

Дали подала Аннабель кружевной зонтик и графиня раскрыла его, пряча нас от солнца.

— Семья де Бальмен владеет поместьем почти триста лет. Ваш отец, граф Александр, унаследовал дом после смерти старшего брата, который, к сожалению, не оставил наследников.

По мощеной булыжником мостовой мы обошли дом и вышли к огражденному бревенчатым забором полю, на котором пасся прекрасный пегий жеребец. Из конюшни рядом доносилось лошадиное ржание и мужские голоса.

Графиня приложила руку к глазам и прищурилась.

— Дали, это Верный? — спросила, указывая на жеребца.

— Отсюда не разглядеть, ваше сиятельство.

— Узнай! — приказала графиня и Дали побежала к конюшне.

— Кто такой Верный? — спросила я и Аннабель улыбнулась.

— Конь графа. Два дня назад ваш отец уехал на охоту и мы ждали его возвращения не раньше, чем завтра.

Я улыбнулась и втянула живот. Спина вспотела и нижнее белье прилипло к коже, чтобы было ужасно неприятно. Хотелось пить и я подула на лицо, проклиная жесткие туфли, которые на практике совершенно не подходили для долгих прогулок. Большие пальцы ныли и на подъеме уж появилась болезненная мозоль.

Вернулась запыхавшаяся Дали.

— Это он, госпожа. Его сиятельство изволили вернуться на день раньше, — она поклонилась и отступила назад.

— Разве это не прекрасно? — обрадовалась графиня и повернулась к служанке. — Распорядись подать чай в большой столовой. Графу уже доложили?

— Еще нет, ваше сиятельство. Ждали распоряжения.

— Хорошо, тогда поспеши в дом. Мы встретим его сиятельство там.

Отлично, эта прогулка меня порядком доконала! Я пыталась приноровиться к плавному длинному шагу графини, но мешал подол платья.

Боже, как тяжело быть женщиной!

Я с ностальгией вспомнила свои старые джинсы и футболки на два размера больше. И спортивный топ, который можно было надевать подо всё и не потеть. И не страдать, что лямка упала на плечо или, не дай Бог, застежка у лифчика перекрутилась!

Мне было жарко и тесно, хотелось вдохнуть полной грудью, но мешал корсет. И все эти глупые неудобства бесили, так что когда мы подошли к парадному входу, я была на пределе терпения.

Через распахнутые двери я увидела спускавшегося по лестнице мужчину. Высокий и статный, с зачесанными назад каштановыми волосами и короткой острой бородкой с лихими тонкими усиками, менявшими черты лица, но не настолько, чтобы я его не узнала.

— Александр, любовь моя! — мужчина заметил Аннабель и улыбнулся. Приняв протянутые графиней руки, он поцеловал сначала одну, потом другую, а затем притянул ее ближе, собираясь поцеловать в губы.

А я стояла, не веря своим глазам, пытаясь вдохнуть и не имея такой возможности.

— Элиза вернулась, — прошептала Аннабель, совершенно разомлевшая в его объятиях.

Граф поднял голову и, наконец, заметил меня. Лицо его вытянулось и я почувствовала, как слезы разочарования подступают к глазам.

— Папа? — попыталась вдохнуть и не смогла.

Мир вокруг резко замер и потерял краски, а я пискнула, как пойманная в силки мышь, и впервые в жизни потеряла сознание.

ГЛАВА 7

Я видела очень странный сон.

Плохой сон.

Как мой отец целовал другую женщину. И, хотя она называла себя моей матерью, это была не моя мать…

— Элиза?..

Голос глухой и незнакомый. Разве меня не зовут Лиза?

— Мама… мне приснился плохой сон, — я повернулась на бок, поджала под себя ноги. Мокрые волосы прилипли ко лбу и что-то влажное и прохладное коснулось кожи.

— Тише, все позади… ты дома, душа моя…

Мама никогда не звала меня “душа моя”.

Я открыла глаза и увидела перед собой графиню. В домашнем халате поверх ночной сорочки, она сидела на краю моей постели. У ее ног стоял стул с небольшим чаном. Аннабель окунула тряпицу в воду и, отжав, провела по моему лицу.

Рядом с постелью на тумбочке стоял канделябр на три свечи, которые горели неровным светом, отбрасывая блики на стены и потолок.

— Что случилось? — я откинула тяжелое одеяло и села.

— Обморок, дорогая. Ты лишилась чувств, — Аннабель протянула ко мне руку, но я остановила ее, перехватив за запястье.

— Что здесь делает мой отец?

В темноте нельзя было разглядеть лица графини, но мне показалось, что вопрос поставил ее в тупик.

— Он… здесь живет. Как и все мы, — она высвободила руку и встала. — Ты все забыла, Элиза… это правда?

Я молчала, потому что меня разрывали противоречивые чувства. Графиня была добра и производила впечатление порядочной женщины, но то, как она смотрела на моего отца… и, самое гадкое, как он смотрел на нее! Этого я простить не могла.

— Из-за вас он оставил семью, — я не спрашивала и графиня молчала. — Бросил нас с мамой… ради чего? Вот этого? — я обвела глазами роскошную обстановку и поняла, что сейчас разрыдаюсь. — Уходи. Не хочу тебя видеть!

Аннабель вздрогнула, будто я ударила ее, и опустила руки. Тряпица шлепнулась в воду и графиня взяла в руки канделябр. Свет заплясал на ее красивом и грустном лице.

— Я прощаю эту