— Это… все кончено?

— Никогда и не начиналось. Это была… ошибка.

Лука ложится и тянет меня за собой, пока мы не оказываемся почти нос к носу на моей подушке.

Он долго молча изучает меня, и хотя мне абсолютно комфортно в его компании, чем дольше это продолжается, тем чаще начинает учащаться мое сердцебиение.

— Скарлетт, — шепчет он, поднимая руку, чтобы заправить прядь моих волос за ухо. — Я… — Он замолкает, и у меня перехватывает дыхание.

— Лу, — выдыхаю я, отчаянно желая, чтобы он продолжил, но в равной степени напуганная тем, что тот собирается признаться в чем-то, что я не готова услышать.

Его взгляд падает на мои губы, когда я произношу его имя, и парень опускает руку мне на талию. Его прикосновение согревает меня изнутри.

Он нервно сглатывает. Это странно, потому что тот всегда кажется таким уверенным в себе. Через секунду его взгляд снова находит мой.

— Я действительно ненавижу, что он сделал это с тобой.

— Я отдала столько, сколько получила. — Как только эти слова слетают с моих губ, я понимаю, что совершила ошибку.

Все его тело напрягается.

— Ублюдок, — выдыхает он. — Так это была ты?

— В смысле? — Мысль о том, что Кейн хвастается тем, что произошло между нами в раздевалке — с Лукой и Леоном — заставляет меня содрогнуться.

— Черт возьми. — Он проводит рукой по лицу. — Ничего особенного. Я столкнулся с ним и… это не имеет значения. Скажи мне, что ты с ним покончила, — умоляет он.

— Конечно. Мы никогда ничем и не были.

— Тогда почему?

— Помнишь Райли?

Когда я переехала в Роузвуд и познакомилась с Лукой и Леоном, мы с Райли все еще были вместе. Мы были вместе в течение нескольких месяцев, пока я не поняла, что, во-первых, я была безумно влюблена в своего лучшего друга и думала о нем больше, чем о своем парне, а во-вторых, отношения на расстоянии — даже если оно преодолевается всего за тридцать минут — никогда не сработает. Я покинула Харроу-Крик и становилась другим человеком с реальным будущим впереди.

— Он был лучшим другом Кейна.

— О, — говорит он, не нуждаясь в дополнительных словах от меня, чтобы объяснить, почему у Кейна могут быть такие проблемы со мной. — Он винит тебя.

— За это и еще за кое-что.

— Черт.

— Да, черт.

— Скажи мне, что я сплю, — умоляет Эллис на следующее утро, после того как мне потребовалось около миллиона лет, чтобы спуститься вниз.

— У меня занятия. Я уже отстаю от класса.

Он смотрит на меня широко раскрытыми от шока глазами.

— Ты чуть не умер.

— Не преувеличивай, — бормочу я, отодвигая стул напротив и пытаясь сесть, не показывая ему, насколько мне больно.

— Если бы тот грузовик не свернул, ты бы уже был в деревянном гребаном ящике. Тебе чертовски повезло, что он задел лишь заднюю часть.

— Знаю, — бормочу я, желая лучше помнить тот роковой момент.

Я помню панику, страх, гнев, которые гнали меня вперед. Но ничего не помню, кроме того, что видел фары грузовика.

— Что сказал доктор о столь скором возвращении?

— Мне плевать, что сказал доктор. У меня лишь несколько синяков. Раньше я выходил с футбольного поля в гораздо худшем состоянии и проводил ночь на вечеринке.

Ладно, это небольшое преувеличение, но я ни за что не останусь в постели весь день и не испорчу свой первый год в колледже.

Чувствуя, как взгляд Эллиса прожигает мне макушку, я смотрю на него, и парень приоткрывает губы, как будто хочет что-то сказать, но не решается.

— Выкладывай, — рявкаю я, раздраженный тем, что он сдерживается.

— Что?

— Что ты хочешь сказать?

— Что случилось с Летти, перед тем как ты врезался в грузовик?

— Я сделал это несознательно, — огрызаюсь я.

— Нет. Но то, что произошло, было больше, чем из-за тех камер, верно?

Я прищуриваюсь, глядя на него, удивляясь, откуда он это узнал.

— Мика, — замечает он, отвечая на мои невысказанные вопросы. — Они все слышали, как вы орали друг на друга.

Мое сердце начинает бешено колотиться при мысли о том, что другие стали свидетелями того, что произошло между нами в четверг вечером. Услышали то, в чем она мне призналась.

Кого, черт возьми, я обманываю, вероятно, я последний, кто узнал правду.

Хотя я единственный человек, который должен был знать правду о последствиях той ночи.

Сжимаю кулаки под столом.

Мне нужно ее увидеть.

Нужно услышать правду.

Пусть она признается во всех своих гребаных грехах, чтобы я мог решить, что мне с ней делать.

— Что он сказал? — Я пронзаю Эллиса взглядом, от которого большинство отшатнулось бы, но он сидит уверенно, ничуть не испуганный.

— Ничего, просто все звучало жестко.

«Ты даже не представляешь».

— Это давно назревало.

— Итак, полагаю, что это было из-за Райли? — догадывается он.

— Отчасти.

— Понятно. Ну, видимо, тебя нужно подвезти, — говорит он, допивая свой кофе и вставая из-за стола.

— Да, моя машина… — Я вздрагиваю, гадая, в каком состоянии находится моя малышка. — А где моя машина?

— Хрен его знает. На свалке металлолома. Прости, — шепчет он последнее слово, когда видит, как краска отливает от моего лица. — Думаю, это еще одна вещь, за что ты можешь ее винить, да?

— Ты тоже думаешь, что я должен все это забыть, не так ли?

Он находится на полпути через комнату, но останавливается на моих словах.

— Кейн, — выдыхает он, оглядываясь на меня через плечо. — Не мое дело говорить тебе, что чувствовать и как со всем этим справляться. Что я точно знаю, так это то, что она сама бы и не додумалась устанавливать эти камеры, и нам нужно знать, во что играет Вик.

— Согласен.

— Возможно, стоит вернуть должок.

— Хочешь прослушивать ее общежитие, чтобы узнать правду?

Сначала я хватаюсь за эту идею — иметь возможность наблюдать за ней, когда она понятия не имеет, что я все вижу. Но затем мое волнение исчезает, как только я вспоминаю, с кем еще она тусуется, и что они могут делать в этой комнате.

Я качаю головой.

— Почему нет?

— Потому что она никому ни хрена не расскажет о Вике. Она не настолько глупа. Я вытяну это из нее.