Фабрициус заметил, как стрелки недоуменно и неловко переглянулись. Комиссар Эдуард Озол воскликнул:

— Нет у нас такого решения!

А Ленин стал рассказывать о противоречиях между главными воюющими капиталистическими странами, о труднейшем экономическом положении Советской республики и об отступлении деморализованной старой армии по всему фронту. Он говорил о невозможности в нынешних условиях продолжать войну с немцами, так как огромная масса населения нашей страны требует мира и только немногие фразеры хотят воевать без армии. Свою речь Ленин закончил так:

— Крестьянин и солдат России хочет мира. Он больше не может и не хочет воевать. Мы обещали мир, когда взяли власть, и вы, латышские стрелки, нас тогда поддержали. Теперь воевать с немцами мы не можем. Какой бы мир мы ни заключили, он будет лучше войны, потому что сохранит Советскую власть… Взоры трудящихся всего мира обращены теперь на нас. Мы должны спасти Советскую Россию для строительства социализма как путеводную звезду для пролетариата Западной Европы. Недалек час, когда и там произойдет революция. Тогда и ваша Латвия будет свободна от немецких захватчиков, тогда рухнут и все навязанные договоры.

Ленин сел за стол президиума.

В зале воцарилась тишина.

Командир роты Ян Петерсон поднялся на трибуну и громко спросил:

— Не желает ли кто-нибудь высказаться?

Стрелки ответили:

— Нет. Нечего говорить. Все понятно…

— Мы присоединяемся к сказанному…

Тогда Петерсон подошел к столу и сообщил Ленину, что латышские стрелки не принимали решений против заключения сепаратного мира. Правда, были желающие добровольно поехать на фронт, но теперь все остаются на своих постах.

Павел Мальков громко спросил:

— Все ли понимают по-русски?

— Поняли. Все поняли, — прозвучали голоса.

Ленин, Мальков и Петерсон вышли из зала.

И стрелки стали расходиться.

14

…Утром 22 февраля в военном отделе ВЦИК Ян Фабрициус узнал тяжелые вести: немцы захватили Венден, Валк, Режицу и вышли на псковское направление. В Петрограде был создан Комитет революционной обороны.

Хмурый, шатающийся от бессонницы Алексей Окулов принес пахнущие типографской краской листки с декретом-воззванием Совнаркома «Социалистическое отечество в опасности!» и разложил по столам.

Совнарком призывал рабочих Петрограда и других городов и районов страны, находившихся под угрозой вражеского нашествия, создавать укрепления и дать отпор агрессору.

Фабрициус прочел и красным карандашом подчеркнул два первых пункта постановления Совнаркома:

«1. Все силы и средства страны целиком предоставляются на дело революционной обороны.

2. Всем Советам и революционным организациям вменяется в обязанность защищать каждую позицию до последней капли крови».

Бережно свернул листок и положил в походную сумку. Окулову сказал:

— Выезжаю к рабочим Невского района.

— Но часам к девяти вечера будьте здесь. Намечается очень важное совещание…

В Невском районе Фабрициус пробыл весь день. Привез две резолюции. Рабочие Невского судостроительного и Александровского заводов постановили: всем выступить на защиту Петрограда.

В Смольном узнал, что экстренное совещание военных специалистов, на котором он должен присутствовать, состоится в комнате № 75 после 12 часов.

Фабрициус пошел к стрелкам. Попросил дежурного поднять его через два часа, лег и сразу уснул. И вдруг проснулся. Тревожно, громко, протяжно ревели гудки. Они будили рабочих, звали их к оружию. Где-то близко набатно гулко звонили колокола. От непрерывного нарастающего рева и звона зябко дрожали стекла.

Фабрициус заторопился на совещание. В 75-й комнате он увидел членов Комитета революционной обороны Н. И. Подвойского и К. А. Мехоношина. Фабрициус подсел к ним. Прислушался к разговору и понял: обсуждают обстановку на псковском направлении.

В комнату вошли и уселись у стола пять генералов — в военной форме, но уже без погон и орденов. Вскоре появился и Владимир Ильич Ленин. Сел. Щурясь, стал внимательно вглядываться в большую десятиверстную карту, включавшую Петроград, Финский залив, Нарву, Гдов, Чудское озеро… Затем сказал:

— Итак, товарищи военные специалисты, прошу вас ответить на три вопроса: будут ли немцы брать Петроград? Следует ли защищать Петроград? Оставаться ли правительству в Петрограде?

Из кармана пиджака Владимир Ильич достал блокнот и карандаш.

В комнате наступила тишина, нарушаемая приглушенными, но тревожными гудками.

Фабрициус заметил: вопросы озадачили генералов. Пожимая плечами, переглядывались, глазами умоляли Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича выступить первым. А тот, по-видимому, думал о том, как лучше обосновать свои выводы. Тишина была затяжной, тягостной. У Фабрициуса невольно мелькнула мысль: «Генералы считают дело таким безнадежным, что и говорить не хотят. А может быть, боятся сказать то, что думают». Фабрициус посмотрел на озабоченное, усталое лицо Ленина и, желая прервать затянувшуюся паузу, робко попросил:

— Разрешите мне высказать свои соображения?

Ленин кивнул головой.

Фабрициус встал и сразу же почувствовал: все смотрят на него. Кто-то шепнул: «Вот еще стратег нашелся». Фабрициус резко выпрямился, привычным движением пальцев вдоль ремня расправил гимнастерку и, с трудом подбирая слова, сказал:

— Присутствующие, вероятно, сомневаются в моей военной подготовке. Да, я сын батрака и, к сожалению, военной академии не кончал. Однако я прошел фронтовую школу и по опыту знаю, что, отсиживаясь в обороне, врага не победишь. Надо идти на поле боя. Революция должна сохранить за собой инициативу. Укреплять Таврический, строить баррикады в закоулках — удел трусов и паникеров. К массам, в поле, в открытый бой — вот наша тактика. Военные работники ВЦИКа должны быть на переднем крае. Владимир Ильич, прошу вас отправить меня на любой участок петроградского фронта.

Опускаясь на стул, Фабрициус услышал колючую реплику: «Прописные истины» — и с горечью подумал о своем провале — ведь он не ответил на вопросы Ленина. Старший унтер-офицер полез в стратегию и… сорвался. Даже подготовленные мобилизационные данные забыл привести. А было бы кстати. Вздрогнул, услышав спокойный голос Владимира Ильича:

— Правильно, совершенно правильно. Всех наших военных товарищей мы незамедлительно направим на фронт. Там они больше принесут пользы. Итак, почин сделан. Я жду замечаний ваших коллег, Михаил Дмитриевич.

И специалисты заговорили. Их выступления были краткими, насыщенными убедительными данными, и казалось, что они не выступают, а читают уже готовые боевые приказы. Потрясающей по стройности изложения и логике выводов была речь генерал-лейтенанта Бонч-Бруевича, который когда-то тоже служил в известном Фабрициусу лейб-гвардии Литовском полку.

Мнения выступавших свелись к следующим ответам на вопросы, поставленные Лениным:

— Немцы Петроград брать не будут.

— Создавать далеко выдвинутую оборону не следует.

— Правительству необходимо выехать из Петрограда.

Ленин согласился с мнениями военных специалистов и попросил их изложить свои соображения о мерах обороны Петрограда, рассчитывая на единственно реальную военную силу — отряды рабочих и матросов.

15

После совещания Фабрициус вышел на площадь и не узнал ее. На белых колоннах Смольного алели отблески костров. Вооруженные винтовками люди стояли плотным кругом и тянули озябшие