— По поводу времени и ответственности, а не пора ли спать? — он выразительно посмотрел на дам, завтра, с утра им общаться с детьми, а они заглатывали рюмку за рюмкой, как прораб на стройке. Про себя Сергей Витальевич сделал отметку поговорить с Матвеем, временные сотрудники или нет, репутация у спортивного клуба безупречная, неприятности никому не нужны.

— Пора, — Марат охотно поддержал коллегу, начал сгребать со стола грязную посуду.

Дамы засуетились, чудом не разбили тарелку, Серёга не выдержал, зыркнул так, что обеих как кошка языком слизала. Ещё и эта напасть на голову, он чуть не сплюнул сгоряча. Проколы с персоналом случались не часто, и почти никогда в младшем отряде. С одной стороны, осталась всего неделя, а с другой — лишняя головная боль, пусть начальство переводит дамочек к средним или старшим, или отправляет восвояси. Настолько заправски заглатывать могут только зависимые люди, по итогам, Марат на их фоне выглядел трезвенником, к тому же ему с детьми общаться только после обеда, в отряде круглые сутки, как Сергею, торчать не нужно.

— Ну, что, продолжим у тебя? — хитро улыбнувшись, тихо спросил Марат, когда Маша подхватила посуду и отправилась мыть.

— Настроения нет, — Сергей сморщился.

— Ты такой напряжённый, расслабься, — приятель похлопал Сергея по спине. — Посидим нормально, поговорим, а вообще, секс тебе нужен, а то уже на людей бросаешься.

— Свои услуги, что ли, предлагаешь? — Серёга засмеялся в голос, не выдержал.

— Предлагаю позвать Машу Константиновну и…

— Что «и»? — Сергей уставился на Марата, прикидывая, успеет он ему проломить череп до того, как его голову постигнет та же участь.

— Э, эй! Тебе точно нужно потрахаться, — Марат поднял руки, как в поражении. — Позвать Машу Константиновну, а я слиняю в нужный момент. А хочешь, пойдём со мной на базу, у моей мадам шикарная подружка, не пожалеешь. Серьёзно, ты психованный стал не на шутку, особенно последнюю неделю.

— Благодетель нашёлся, — сквозь зубы проговорил Сергей, еле сдерживая откуда-то взявшуюся злость.

— Да что с тобой, в самом деле? — Марат нахмурился. — Пошли, — он подтолкнул Серёгу к двери в его комнатушку. — Пошли, пошли, психолог я дерьмовый, а выслушать могу, а хочешь, нажрись, я завтра за тебя отработаю. На тебя смотреть страшно, а ты вообще-то с мелочью работаешь, начнёшь на детях срываться — уволят раньше, чем поймёшь, как оказался на улице.

— Маша, — Марат толкнул Серёгу в комнату, а сам остановился у умывальни, где Маша домывала посуду, — давайте, помогу, — он ловко выхватил тарелки и понёс в комнату к Сергею, кивнув головой девушке, показывая, куда идти.

— А вот и мы, — провозгласил Марат, ставя сырые тарелки на край стола. — Проходите, Маша, продолжим праздник.

— Но?.. — Мария Константиновна покосилась на Сергея Витальевича, который только что зубами не скрипел и огонь из ноздрей не пускал, а на что злился или на кого — даже себе ответить не мог. Может, и правда, сходить на базу, спустить пар с шикарной подружкой Маратовой мадам.

— Не обращайте внимания, — снисходительно ответил Марат. — Давайте ещё шампанского? С пряничком? Или вот, огурец остался солёный, тоже вкусно.

— Пикантно, — Маша улыбнулась, Серёга чуть не взорвался. Улыбается она! Какого дьявола Мария Константиновна улыбается всем, а на него смотрит волком, кривит пухленькие губы, отводит глаза, а то и фырчит как кошка. На любовника своего пусть так смотрит!

— Ничего пикантного в алкогольном опьянении при детях нет, Мария Константиновна, — Сергей уставился на Машу. — Машеньке уже достаточно годиков, чтобы понимать это, или Машенька не только не выросла, но и не поумнела?

— Послушайте, Сергей Витальевич, я понимаю, что Дарья Семёновна, — так звали одну из воспитательниц, — перебрала и задала неудобный вопрос, но вы не…

— Какой ещё вопрос? — Сергей в недоумении уставился на Машу свет Аленький Цветочек. Удавил бы. Удавил в объятьях. Удавил, а потом отымел так, чтобы сутки ходить не могла. Глаза льдистые распахнула, ресницами хлопает, губы сжимает, видно, что злится, Чижик-Пыжик в женском воплощении.

— Про женитьбу. Это было некорректно с её стороны, но вы должны понимать, она ничего такого не имела в виду.

Сергей смотрел на Машу и чувствовал, что земля уходит из-под ног, физически, он даже покачнулся. Отлично, уже и нянька синеглазок натирает его рога. Может быть, стоит сесть в кружок и поговорить об этом, пусть посочувствуют всласть, посмеются, удовлетворят раз и навсегда свою потребность лезть в чужую жизнь.

— Вы хотите обсудить мой брак? — Сергей медленно закрыл глаза, понимая, что ещё один взгляд на розовую от волнения Машу, и он за себя не ручается. Или взорвётся, или изнасилует… Как в его больную голову пришла подобная мысль?

— Я хочу сказать, Дарья Семёновна не виновата, что в нашей стране такое законодательство. И, если это имеет значение, лично я против однополых браков. Семья — это мужчина и женщина, мама и папа, а не два папы.

— Чего-чего? — Серёга потряс головой.

Что там эта звезданутая Настенька из «Морозко» несёт? Температура у дамочки? Объелась шоколада, повысился сахар в крови, как следствие — когнитивное нарушение?

— Вы же гомосексуалист? — Машенька смутилась, покраснела, но взгляд не отвела.

— Беги, дядь Маш, — проговорил Марат со смехом, хватаясь за живот, покатываясь, только что хрюкать не начал.

— А ты, значит, против однополых браков? — Сергей нагнулся под рост Маши, лицом к лицу, настолько близко, что почувствовал запах шоколадных конфет, смеси ароматов шампуня, геля, духов и крема. Уникальный, совершенно особенный запах.

— Против, — Маша окончательно смутилась, но стояла на своём. Она против.

— И как же в наш маленький ЛГБТ-кружок занесло такую хорошенькую гомофобочку? — процедил Сергей сквозь зубы. Если бы взглядом можно было прожигать, Маша бы уже сгорела. Он провёл рукой по коротким волосам девушки, с той стороны, где на затылке топорщился ёжик. Отросшие волосы были мягкие-мягкие, а короткие покрыты лаком. — В дружном лесбийском коллективе ты за мальчика или девочку? — глаза у Маши распахнулись, рот приоткрылся хорошенькой, пухленькой буквой «о». — Дай угадаю, — Сергей растянул губы в улыбке. — За девочку, такая сладенькая фэмочка, сам бы съел, но увы, Машенька не по этой части.

— Серёга, прекращай, — Марат продолжал ржать, уткнувшись лицом в подушку. — Доведёшь фэмочку, а у вас дети. Девочка и девочка!

— Вы не гей? — красное от смущения личико Аленького Цветочка, гомофобки и ретроградки, стало бледным, она медленно пятилась к двери спиной, тогда как Сергей наступал на девушку, нависая сверху, давя своим ростом и массой, отчего крохотная Маша становилась ещё меньше.

— Я. Не. Гей! — прошипел Сергей, ввинчивая слова в сознание Маши, ввинчивая с болью, не считаясь с её растерянностью и неловкостью. — Не гей, не педофил, не некрофил, не акротомофил, не любой другой фил, никакими известными науке парафилиями и перверсиями не страдаю, меня даже групповой секс не очень-то заводит. Представить страшно, я настолько скучный человек, что предпочитаю трахаться по старинке. С женщиной. Без плетей и дилдо в заднице, — последние слова он буквально выдохнул в Машу, она зажмурила глаза, как от сильной боли, губы виновато скривились, дыхание было частым, будто девушка изо всех сил старалась не заплакать. Сергея не интересовало душевное состояние Марии Константиновны. Он сосредоточился на том, чтобы ударив по двери, не съездить девчонке по лицу.