— Куда же я пойду, разве это не моя квартира, хотя бы чуточку? — посмотрела она на Кирилла в недоумении. — Надо найти, куда уходить…

— По документам квартира моя, — Кирилл равнодушно пожал плечами. — Я что, идиот, брать ипотеку в браке? Потому и взял на себя, чтобы потом не делить с женой.

— Со мной? — глупо уточнила Маша.

— Да с любой женой, — Кирилл тяжело вздохнул. — Как знал, что ты мне не подойдёшь. Не обижайся, Маш, ты хорошая, верная, хозяйственная, не стерва, но с тобой невыносимо скучно. Не могу больше, уходи, — он скидывал женские вещи с вешалок, комкая, бросая их в чемодан.

Пакеты с обувью Маша собрала сама, как и свои вышивки, не могла больше слушать, какая она не харизматичная, не амбициозная, невыносимо скучная и тусклая, как поблёкший бабушкин ковёр на стене, только молью ещё не побитая, молодая, а это достоинство скоро пройдёт.

— Мне некуда идти! — взмолилась в полном отчаянии Маша. Разбитое сердце она как-нибудь потом пожалеет, остаться на улице в самом прямом смысле этой фразы — вот что страшно.

— К подружке какой-нибудь езжай, — посоветовал Кирилл, будто не знал — нет у Маши подружек, приятельницы-коллеги по работе — есть, а подружек нет. Не посвящать же посторонних людей в свои проблемы…

— Нет у меня подруг!

— Видишь, Маша, насколько ты пресная, у тебя даже подруг нет.

Так она и оказалась на улице в восемь часов вечера с чемоданом и двумя пакетами с надписью «Лента», с тремя тысячами на карточке до зарплаты.

Пришлось идти в микро-финансовую организацию, брать заём, благо стаж работы на одном месте позволял, и в экстренном порядке искать жильё. Сутки промаявшись на вокзале, она сняла комнату в коммунальной квартире, зато в центре — меньше тратить на дорогу. Маша посчитала это плюсом.

Из финансовой ямы, куда она влетела с «лёгкой» руки Кирилла, выбраться помог папа. Целых три месяца Маша выкарабкивалась из долгов, то отдавала «кредит», то занимала у приятельниц, готовая провалиться сквозь землю от стыда, благо, те были в курсе ситуации Маши и не отказывали в помощи, выкручивалась, как могла, одним словом.

В полном отчаянии, она позвонила маме, рыдая в трубку, рассказала, что случилось и какой идиоткой она оказалась. Мама звала домой, учителя везде нужны, но Маша не могла бросить детей посредине учебного года. Её первый класс, первые ученики, только они и не давали окончательно упасть духом Марии Константиновне, если бы не мальчишки и девчонки — в то время она бы сошла с ума.

На карточку Маше упало пятьдесят тысяч рублей — немалая сумма для родителей, крыша их маленького дачного домика — отрады папы, — осталась без ремонта. Она старалась не растратить всё, окончательно рассчиталась с долгами, взяла себе немножко, чтобы дожить до зарплаты, и вернула остальное. Папа поворчал, отчитал дочь, как маленькую, а через три дня приехал на старом, перепуганном расстоянием в четыреста с лишним километров опеле, и деловито затаскивал мешки с картофелем, морковью, луком и чесноком. Комнату заставили банками маминой консервации, а бабушка передала целый ящик тушёнки.

Маша зажила! Она действительно была скучной, заурядной, ей не требовалось много, чтобы чувствовать себя счастливой. У неё была пусть и не железобетонная, но всё-таки уверенность в завтрашнем дне, ученики и приныканный ящик тушёнки.

С мужчинами Маше не везло, несколько быстротечных романов, закончившихся ничем, не то, чтобы она расстраивалась из-за этого. И вдруг появился Игорь, начавший оказывать однозначные знаки внимания. И Маша подумала: почему нет?

Почему нет? Игорь Вячеславович был хорош собой, его можно было фотографировать в глянцевой рекламе дорогого парфюма, часов или автомобилей. Занимал хорошую должность, не был скупым, к тому же интересный собеседник. Любовником он тоже оказался умелым, Маша не слишком долго думала, перед тем, как оказалась с ним в гостиничном номере, результат её… удовлетворил.

Да, он был женат, но почему она должна думать о его жене? Маша не давала никаких обещаний этой незнакомой женщине и мужа у неё уводить не собиралась, а если бы собралась — не смогла бы.

Почему кому-то достаётся всё: яркая внешность, незаурядный талант, красивые и богатые мужчины, а кому-то ящик белорусской тушёнки, как залог стабильности? Разве она, Маша Шульгина, не заслуживала внимания красивого мужика? Или она и вправду чем-то хуже лощёных дев из Инстаграма. Точно не хуже, если Игорь обратил на неё внимание. На встречи с ним она надевала платье и выглядела отлично, особенных иллюзий в отношении своей внешности у Маши не было, но и комплексам взяться было не откуда. Симпатичная, молодая, рост подвёл, но фигурка стройная, пропорциональная, при должной подаче ярче многих звёзд гламура выглядит.

Жаль, что длилось всё недолго, оказалось, Маша совсем не может быть любовницей. Ей было стыдно перед женой Игоря, тот сказал, она страдает алкоголизмом, и, скорей всего, они разведутся, но Маша не верила, а когда верила — ещё сильнее терзалась совестью. Любовница мужа точно не улучшит состояние женщины, а больше всего Маша не хотела стать причиной чьего-нибудь несчастья.

Ещё более стыдно было перед дочерями Игоря, пятилетними Алисой и Алиной. По-детски открытые, наивные девочки, конечно, не могли предположить, что их любимая учительница расковыривает ржавым гвоздём больное тело семьи их родителей, а если бы узнали, или узнают позже? Дети должны жить в полной семье, чтобы папа любил маму, а мама папу, тогда и неурядицы детской жизни переносятся легче.

Да и взрослому человеку приятно знать, что есть родительская семья… а как иначе? Она представить себе не могла, чтобы её отец изменял маме, наверное, если такое произойдёт, Машин мир перевернётся, а потом и вовсе рухнет. Так почему она позволяла себе переворачивать мир пятилетних девочек? На каком основании? На том, что ей хотелось принца, белого коня и сундуков с золотом?..

Ведь ей даже не хотелось, уж слишком Маша простая, может даже невыносимо скучная и тусклая, не хотелось ей принца, если изначально принц чужой. И делать несчастной постороннюю женщину не хотелось, тем более ломать безоблачное детство дочек Игоря.

Всё это и сказала Маша при встрече Игорю, а он огорошил её предложением замужества. Официального, без всяких «присмотрюсь», «подумаю».

— Пойми, ты не должна думать о моей жене, я всё равно разведусь с ней, в любом случае. Девочки от развода только выиграют, не представляешь, какой это ад — видеть пьяную эту. — «Эта», — именно так Игорь говорил о своей жене.

Маша отказалась, скорей всего, она будет жалеть об этом всю свою жизнь, но она отказалась. Она сидела в роскошном ресторане, напротив шикарного мужчины, и ничего не чувствовала, совсем ничего, даже волнение и возбуждение, бывшие при первых встречах, прошли.

Игорь стойко воспринял отказ, не навязывался, при последующих встречах вёл себя корректно-отстранённо, а перед новым годом ошарашил просьбой провести зимние каникулы с его дочерями. Дескать, приезжает жена, ему нужно время разобраться «с этим», а детям не нужно смотреть на происходящее. Звучало всё довольно логично, девочки знали Марию Константиновну, а их постоянная няня никак не могла поехать, кому ещё Игорь сможет доверить своих детей, как не Маше.