Летающий ковёр направился к самой высокой башне на городской стене. Аргус вдруг понял: высший маг знает всё. Ему было известно, где находится тюрьма, и Аргус принялся размышлять, зачем они сюда прилетели.

Ковёр опустился на узкий балкон, прямо под позолоченным шпилем сторожевой башни. Не успел Аргус с него сойти, как ковёр уже принялся видоизменяться. Он расстелился по земле, собрался в комок размером с ладонь и окрасился в зелёный цвет. Показались лапы, потом – хвост. И наконец, перед Аргусом возникла зелёная игуана. Она склонила голову набок и скрипучим голосом произнесла:

– Ну, идём!

Аргус кивнул и повиновался. Он обернулся к Млабрабасту и сказал:

– Жди здесь!

Затем наклонился, взял игуану на руки и понёс её вниз по многочисленным ступеням.

Наконец, они достигли конца лестницы. Они стояли в центре круглой башни. Единственным входом в помещение служила деревянная дверь. Сквозь крошечную щёлочку в двери Аргус разглядел двух стоящих перед ней стражников, охранявших башню. Это были высоченные парни с внушительным оружием.

– Дальше! – дребезжащий голос вырвал Аргуса из размышлений.

Джинн кивнул, протянул руку, и когда красный драгоценный камень на его поясе засветился, пол под ним и игуаной исчез, и он увидел перед собой следующую лестницу.

Аргус стал спускаться по ней с игуаной в руках. Он отнёс высшего мага в самые глубокие штольни на земле. Под сторожевой башней располагалась гигантская система пещер. Она не могла похвастать такой идеальной отделкой, как лабиринт под пирамидой. Нет, эти тоннели были совершенно иными. Он были грубо прорублены в земле и в камне и так надёжно спрятаны, что за всю историю по ним вряд ли прошёл десяток человек.

Аргус ловко обходил все ловушки, которыми были напичканы эти пещеры: люки, сквозь которые можно было провалиться к голодным крокодилам, бездонные провалы, выстреливающие копья и падающие камни. Но Аргус знал, как пройти, чтобы ни одна из ловушек не сработала. Наконец, они достигли конца штольни. Джинн был в полном изнеможении. Он остановился напротив двух стражников, державших караул возле громадных деревянных ворот. Это были стражники-великаны – ещё выше тех, что стояли у входа в башню, и ещё лучше вооружены.

– Здесь, о высший маг, находится темница Аврелия. Я поместил его сюда, потому что преодолеть этот путь не под силу никому, кроме нас.

Игуана вырвалась из рук Аргуса и прыгнула к стене. Она вцепилась в неё всеми четырьмя лапками и снова изменила свой внешний вид. Казалось, будто она растворяется в стене, погружается в неё. Вскоре её дребезжащий голос донёсся до Аргуса с другой стороны:

– Я доволен твоим выбором, – сказал он. – Однако я немного перестраховался.

Аргус его не понял:

– Перестраховался?

– Ты не единственный, кто сегодня утром был в гостях у члена нашего магического круга. Я тоже отправился в путь и нанёс визит могущественной Шаолинь.

Постепенно до Аргуса стало доходить, о чём идёт речь.

– Я попросил её предоставить нам одного из её… Её… Ну, скажем, «друзей», – продолжал объяснять маг. – Он поможет сторожить Аврелия.

Аргус содрогнулся. Шаолинь ему не нравилась. Как и её «друзья». Однако, когда он заглянул в окошко тюремной двери, когда разглядел в просторном круглом помещении Аврелия, скованного цепями и спящего на полу, и когда увидел, как над дедом Алекса нависла громадная тень, тогда злой джинн согласился с решением высшего мага. Аргус улыбнулся, продолжая наблюдать за «другом» Шаолинь и разглядывая разделённый натрое хвост и вырывающиеся из его пасти клубы дыма.

Когда школьный автобус остановился и двери открылись, Алекс всё ещё пребывал в прекрасном расположении духа. Но хватило одной фразы, чтобы это настроение мигом улетучилось.

– Кого это ты с собой притащил?

Сердце Алекса заколотилось как бешеное. Кальвин! Именно на него их угораздило наткнуться. На него и трёх болванов, которые всюду его сопровождали. У всех четверых на лицах блуждали высокомерные ухмылки. Все четверо стояли подбоченившись. Все четверо жевали жвачки, преувеличенно громко чавкая. У всех четверых была одинаковая одежда, одинаковая дурная слава в школе и одинаково плохие оценки за контрольные. У всех четверых всегда было всё одно и то же. Только Кальвин обладал тем, чего не было у остальных: властью. Его слово было главным. До сих пор Алексу всегда удавалось обходить Кальвина стороной. Но именно сегодня! Именно сейчас, когда он и Сахли…

– Где ты его взял? – спросил Кальвин у Алекса, обходя вокруг Сахли. – Он точно не местный.

Алекс предпочёл не ввязываться в разговор.

– Идём, Сахли!

Однако болваны Кальвина преградили ему путь.

– Куда это ты намылился? – прорычал Кальвин. – А разрешения спросить не забыл?

Алекс решил слегка подыграть:

– Он мой друг. Издалека.

Кальвин широко ухмыльнулся и демонстративно перекатил во рту жвачку:

– Значит, такому неудачнику, как ты, приходится заказывать себе друзей из-за границы. Ожидаемо. – Он подошёл к Сахли. – А разговаривать он умеет или это модель без звука?

Его болваны дружно рассмеялись.

– Откуда ты? – Кальвин грубо обратился к самому Сахли.

Сахли невозмутимо смотрел прямо перед собой и молчал. Алекс пытался утянуть его за собой.

– Идём, нам пора.

– Минуточку! Пусть вначале скажет мне, откуда приехал, – возразил Кальвин. Его друзья подошли ближе. На их лицах уже появилось предвкушение от близкой возможности кого-то поколотить. Неподалёку стояли ещё несколько их одноклассников. Но вмешиваться они не решались. Все боялись Кальвина как огня.

Наконец раздался голос Сахли:

– Я из Аравии. Прямо из пустыни.

Глаза Кальвина сузились и превратились в щёлочки.

– Из пустыни? Ты?

Алекс уже хотел ответить за друга, но Сахли с готовностью заявил:

– Я могу это доказать.

Кальвин выглядел удивлённым.

– Ты можешь доказать, что приехал сюда из пустыни?

Сахли кивнул, и Кальвин вызывающе встал перед ним:

– Ну, валяй!

Ещё никогда ранним утром перед школой не было так тихо. Тем временем на школьный двор подтянулись учащиеся всех классов. Вокруг Алекса, Сахли, Кальвина и его друзей собралась многочисленная публика. Все затаили дыхание. Чувствовалось, что они переживают за нового мальчика и восхищаются его смелостью, ведь он решился бросить вызов самому Кальвину.

Однако ни один из них не был готов вмешаться.