ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ. РЯБЬ

Сцена первая. Александр с Мироном сидят на ковре во дворе.

Мирон. Отец, мне наверное не так нравятся все эти благовония. От них голова начинает давить на меня и всё время чувствую себя каким-то потерявшимся.

Александр. Тебе стоило сказать об этом раньше. Тогда от них весьма мало пользы. Если так подумать… А знаешь, чтобы Вселенная услышала тебя, ты должен быть открыт и расслаблен. Тогда выше шанс, хм. Мы поэтому всегда с Баженом зажигаем благовония, они расслабляют. Почему ты молчал всё это время?

Мирон. Обычно, когда я… Хотя, наверное, неважно. Давай просто начнём. Сегодня, раз ты не зажёг благовония, у меня должно получиться на все сто.

Оба начинают говорить что-то вполголоса, иногда проговаривая одни и те же звуки в одно время. В какой-то момент молитвы, Александр осторожно уходит.

Мирон, громче. И я не знал! И ты не знала! Как будто все знали, кроме нас с тобой. Я верю, что ты не могла молчать, ты меня защищала. Защити и сейчас, защити от неведения, защити от неправильных убеждений, покажи, во что верить. Я был не прав, я делал непозволительные вещи, но ты не дала мне ответ на них. Они говорят, что ответ получен, а мои чувства и есть последствия. Катя мне сказала, что это моя совесть, а чувства не зависят от тебя. Защити меня от неведения, прошу. Помоги найти ответы. (Тише.) Странные дни такие начинаются, я чувствую изменения… Я бы хотел, чтобы она продолжала быть такой всеобъемлющей, как ты. Я бы отдал ей что-нибудь от себя, какую-нибудь часть… Но разве у меня есть что-нибудь? Я раньше как будто всегда сидел под одним и тем же облаком, видел всё из тени, а она мне показывает, как может искриться море на солнце. И всё такое новое, а я боюсь, что оно не настоящее. Я бы что-нибудь сделал, если мог. Помоги мне только…

Мирон молча закатывает ковёр, ставит около крыльца дома. Берёт палочки благовоний, ломает пополам, складывает рядом с ковром, уходит.

Мирон. Теперь только мне спокойно…

С разных сторон дома выходят одновременно Катя и Александр.

Катя. Выглядело немного жутко, вам так не кажется?

Александр. А вы разве не должны быть заняты? Впрочем… Нет, разве что со стороны может показаться так. Ему больше некому выговориться, поэтому почему не обратиться к самой Вселенной? Вдруг услышит.

Катя. Мне кажется, вы сами в это слабо верите.

Александр. Может быть. Но я не могу доказать того, что там наверху никого нет. Ровно как и обратного.

Катя. Я бы на вашем месте боялась, что всё внезапно стало сильно меняться. Вы вините в этом меня, наверное.

Александр. О чем вы говорите?

Катя. А вы разве не слушали, о чём он говорит?

Александр. У нас не принято вмешиваться в чужие разговоры со Вселенной. Я был занят своим. Попробуйте тоже однажды, весьма успокаивает нервы и помогает расставить всё по полочкам.

Катя. Сомневаюсь, что буду пытаться, но спасибо.

Александр. Вы больше не боитесь меня?

Катя. Я никого не боюсь. Может быть, поэтому я здесь.

Александр. Мне казалось, что вы здесь за деньгами Бажена.

Катя. Отчасти, может быть. У вас тут тихо и никого вокруг. Кто знает, в каком состоянии должен находиться человек, чтобы согласиться на такую работу.

Александр. Деньгами не подкупить страх за свою жизнь.

Катя. Да, в точку.

Пауза.

На самом деле, у меня много вопросов.

Александр. Вы можете их задавать, пока Бажена нет.

Катя отрицательно мотает головой.

Катя. Я должна быть занята сейчас.

Катя хлопает Александра по плечу, уходит. Задумчивый Александр остаётся. Затемнение.

Сцена вторая. Бажен сидит на стуле с книгами, Мирон ходит из стороны в сторону.

Бажен. Ну что ж ты никак не усядешься.

Мирон. Я думаю!

Бажен. Так думай сидя, в чём дело? Я несколько сомневаюсь, что прочитанное мной тебя настолько взволновало.

Мирон. Запретное слово! Сам сказал!

Бажен. Оговорился… Ты меня сбил, так что не вини меня, это случайность… Давай уже продолжим, пожалуйста, время-то идёт.

Мирон. Ах, да, смешно просто. А что там было-то?

Бажен. Галилей открыл…

Мирон. Да, всё, вспомнил, Луна! Вот я в детстве думал, что это такая же звезда, как все на небе, просто близкая к нам. Но кто бы мог подумать, что это мало того, что не звезда, так ещё и не светится…

Бажен. Давай по книге, Мирон. Ближе к делу.

Мирон. Да что мне твой Галилей! Я с ним не поговорю, он мне ничего не скажет, я зачем должен знать, как он жил? Не отвечай, Бажен, это риторический вопрос, я слишком хорошо знаю, что ты ответишь. Мне больше интересно то, что он открыл. Вот ведь великий человек, я бы до такого сам не додумался. Сам вот сколько смотрел на луну и на звёзды, да вот совсем о другом думал…

Бажен. О чём ты думал? Надеюсь, это ты по теме говоришь.

Мирон. Ну, не совсем, я думал…

Бажен. Тогда не важно. К теме.

Мирон. Нет, я всё-равно скажу! Может тебя самого тоже посещало это чувство, когда смотришь на ночное небо…

Бажен. Я сейчас просто уйду, Мирон. В любое другое время — пожалуйста, но не сейчас, мы учимся.

Мирон. И кажется тебе, что ты такой же маленький, как камушек в океане, которого однажды занесло во впадинку на дне и никакая сила волн тебя оттуда не достанет. Ты наблюдаешь за тем, как бушует всё вокруг, а сам не движешься…

Бажен. Это уже все рамки переходит.

Мирон. Ну что ты хочешь от меня услышать уже?

Бажен. В тебе никакой дисциплины. Ноль систематизированности.

Мирон. Потому что мне неинтересно.

Бажен. Хорошо, что тебе тогда интересно?

Мирон. Я не хочу узнавать по-одному открытию от каждого учёного, я хочу взять предмет и узнавать все открытия о нём. Так проще, как ты говоришь, систематизировать знания.

Бажен. А я думал, что тебе всегда было интересно узнавать, как жили другие люди. Что изменилось в тебе?

Мирон. Я, может быть…

Бажен. Ну?

Мирон. Я хочу другого. Я сам вижу, что ты многое не знаешь и есть какая-то стена между определёнными знаниями. И это странно для учёного.

Бажен. Не понимаю, чего ты от меня тогда хочешь добиться.

Мирон. Да, ты непробиваем.

Бажен. Я попрошу!

Мирон. Проси, чего уж там, я молчу…

Бажен. Одолжения