Он обосновывает это следующим образом: дух не имеет материального характера, он абсолютно чист, а душа обладает материальностью. Именно психическое связано с материальным телом и есть психофизический процесс. Лосский поэтому предупреждает: «Это неверно, будто верховный хранитель мирового единства может быть назван душою, а мир его телом. В самом деле, душа, правда, объединяет тело, но вместе с тем является и виновницею материальности этого тела, иными словами, ее активность всегда более или менее сохраняет характер исключительности, враждебной к тем или другим существам остального мира. Наоборот, Дух свободен от такой исключительности и потому не может иметь материального тела. Даже и в роли Мировой субстанции он обеспечивает единство и порядок мира, не становясь однако в низшей сфере его в отношении того интимного взаимоопределения, которое существует между душой и материальным телом»[27].

Дух в роли мировой субстанции не имеет материального тела потому, что материальное тело может существовать лишь в противоположности к какому-либо другому материальному телу – в актах отталкивания, обособления, отделения одного от другого, мировое целое не имеет вне себя тел, которым оно могло бы противополагаться, следовательно, материальные тела могут существовать только внутри мира, то есть только в отношении друг к другу, как единичные и множественные, как непроницаемые объемы. В отличие от Царства духа, бытие, в котором есть материальная телесность, из-за господства в нем отталкивания предполагает враждебные отношения между его членами, и здесь неизбежна жестокая борьба за существование. Обладание благами, связанными с материальным телом, может находиться в центре у некоторых отдельных индивидуумов, потребляющих и истребляющих их. Такую сторону множественности мира Лосский называет душевно-материальным царством, или царством вражды. Однако, те индивидуумы, которые осуществляют божественную идею единения и всеобщей любви в пространстве, не имеют характера эгоистических отталкиваний, поэтому их тела свободны от той вражды, которая свойственна материальному миру. Это уже более высокий тип тела, который Лосский называет духовным, или телом, преображенным в смысле христианского учения о Преображении. Бытие таких людей, которые устремлены к единому духовному идеалу, и есть Царство Духа, или Царство Божье. Люди в нем являются индивидуальными центрами творческой деятельности, каждый из которых объединен с целым. Всего себя отдавая целому, человек получает обратно целое с такой полнотой и непосредственностью, что различие между единичным, отдельным и самой целостностью стирается. В Царстве Духа нет вообще смерти как разъединения элементов и субстанциальных деятелей, нет и частичной смерти, которая выражается в забвении, то есть отпадения пережитого в прошлое. Все отношения здесь пребывают в непосредственном общении и имеют внутренний характер, здесь нет противопоставления формы и материи. «Таким образом, – говорит Лосский, – в царстве Духа есть изменение, но нет отмены, нет умирания, есть предшествующее, но нет отпадения в область прошлого, ведущего бытие бледных бесплотных теней.

Остается поставить вопрос, могут ли продукты деятельности духа быть протяженными. Без сомнения, члены царства Духа способны не только творить жизнь в себе, но и создавать нечто вне себя. Конкретно, внешние продукты деятельности… могут быть только множеством ограниченных сосуществующих процессов, совокупность которых не остается разрозненною, но образует систему, заключаемую в единой форме производства»[28].

Смысл этого Царства Духа заключается в его совершенстве, в том, что его жизнь есть совершенное Добро и Красота. Они возможны лишь там, где есть свобода. Поэтому Царство Духа, и только оно, есть Царство свободы. «Итак, отсутствие распадов в царстве Духа указывает на то, что все члены его живут, как одно существо: силы одного добровольно и безраздельно предоставлены в пользу остальных членов и наоборот, так что для каждого существа здесь возможна полнота творчества без всякого противодействия, приказаний, требований, просьб и угроз…»[29].

Лосский различает сотворенные Абсолютом субстанции и затем жизнь этих субстанций. Сама субстанция, как сверхвременная сила, сотворена Абсолютом, но проявления этой силы, то есть жизнедеятельность субстанции есть дело ее собственного творчества, вносящее в мир новое, иное, чем то, что определено к бытию самим Абсолютным. Чем больше в какой-либо деятельности субстанции творчества, тем большей свободой обладает она и сотворенный ею продукт. «Художественное произведение, например, живет вне ума своего творца так интенсивно и приносит столь неожиданные плоды, что сам творец стоит в изумлении перед своим созданием»[30].

Таким образом, царство Духа в философии Н. О. Лосского оказывается способным к творчеству в высшей степени и проявлению свободы, и «Бог есть творец мира, именно царства Духа. Но одним лишь отношением творения связь Его с миром не может исчерпываться. В самом деле область Духа есть царство Божие, потому, что все члены этого Царства живут в Боге и для Бога»[31].

§ 3. Идея целостности и всеединства

Идея целостности является основополагающей в творчестве Н. О. Лосского неслучайно. Вся русская философия устремлена к этому понятию, которое может выражаться по-разному: термином всеединства, соборности, Софии, всеобщим, но сущность остается той же.

Идея всеобщей связанности лежит в основе учения Хомякова. Он раскрывает ее через понятие соборности как реального единства верующих в организме Церкви. Эта идея как учение о «всеединстве» составляет главную мысль философии В. С. Соловьева. Она же лежит в основе всего русского интуитивизма, представителем которого является не только Н. О. Лосский, но и С. Л. Франк, который в 1915 г. защищает магистерскую диссертацию («Предмет знания»), в которой касается онтологических условий возможности интуиции как непосредственного восприятия реальности, тем самым примыкая к течению интуитивизма. Они оба считали, что идея целостности заключается в надындивидуальном онтологическом единстве мира.

Идея «всеединства» В. С. Соловьева была продолжена в учении о Софии Премудрости Божьей С. Н. Булгаковым, П. А. Флоренским и Л. П. Карсавиным. У Булгакова София понимается как органическое единство идей всех тварей. В ней каждое существо имеет свой заданный ему Богом первообраз, осуществляет его в своей жизни и тем самым входит в организм Софии. Для Флоренского София есть «великий Корень мира», «единосущность» и «Тело Господа Иисуса Христа», понимаемое как «тварное естество, воспринятое Божественным Словом». Флоренский идею о «единосущности» считает отличительной чертой русской философии.

В центр своей философии проблему всеединства ставит Л. П. Карсавин, который понимает индивидуальную личность человека как всеединство во всех его временных моментах. Индивидуальная личность в то же время является только моментом всеединого человечества. Н. А. Бердяев пытается согласовать принцип всеединства со своим центральным принципом свободы. Согласно его учению, Бог, понимаемый как всеединство, есть Бог детерминизма. Такой Бог делает невозможной свободу. Однако сам Бердяев находится под сильным влиянием идей надындивидуального единства. Он считает, что в духе человек испытывает всю действительность как себе имманентную. Дух есть тождество субъекта и объекта, а душа и тело – их