— Ему нужна медицинская помощь?

Полицейский без предупреждения протягивает руку, намереваясь коснуться Фабиана.

— Не трогайте его! — вскрикиваю я.

Рука повисает в воздухе, полицейский удивленно смотрит на меня.

— Он не любит телесные контакты.

Полицейский какое-то время колеблется, но потом убирает руку:

— Понятно. Не торопитесь, мы можем поговорить и после.

Они оставляют нас в гостиной вдвоем, Фабиан дышит все прерывистее. Руки все быстрее вращаются одна вокруг другой.

— Полиция! — шипит он.

— Я знаю, не бойся.

Все его тело трясется.

— Тебя могут забрать в тюрьму.

В конце концов ему приходится сесть на собственные руки, чтобы они остановились.

— Не могут, — отвечаю я. — Это был несчастный случай.

Полицейский записывает мои показания. Мы сидим за столом друг против друга в кухне Андерсонов.

— К сожалению, нам придется изъять автомобиль.

— О’кей, — киваю. — Зачем? Что вы хотите проверить?

— Таков порядок, его должны осмотреть технические специалисты.

Я долго и внимательно рассматриваю полицейского — открытое лицо, добрый взгляд.

Из-за двери доносятся всхлипывания Беллы и вопросы, которые растерянно задает Вильям и на которые у Гун-Бритт нет ответов.

Каждое их слово режет меня на части, это полный крах; мысли и чувства наталкиваются друг на друга, в глазах слезы.

— Вам известно, что с Бьянкой? Что-то серьезное?

— К сожалению, сведений об этом у нас нет, — отвечает полицейский.

Черт, что же я наделала!

Он протягивает мне стакан воды и пачку бумажных носовых платков:

— Вам сейчас тяжело, я понимаю, но я должен задать вам несколько вопросов. Что именно произошло? Что вы можете вспомнить, Жаклин?

Я закрываю глаза и впиваюсь правым указательным пальцем в тонкую кожу на левой ладони.

— Я ее не увидела.

— Она ехала на велосипеде, верно? Мы думаем, она выехала из своих ворот примерно тогда же, когда вы свернули на территорию общего двора.

— Да.

По-другому быть не может.

— Но вы ее не заметили?

— Нет.

Это не так.

— Ну или я заметила, я увидела велосипед, что-то красное, но уже было поздно. Я поздно затормозила.

Эхо удара непрерывно звучит в голове.

— Я закричала. Я помню, что я закричала. А потом затормозила.

Полицейский пишет в блокноте.

— Вы спешили?

— Нет, совсем.

— С какой скоростью вы ехали? Там довольно крутой поворот.

— Я не смотрела на… на…

— Спидометр?

— Не знаю.

Под блузкой стекает холодный пот. Я будто покидаю собственное тело, взмываю к потолку и оттуда наблюдаю за происходящим. Сидит и отвечает на вопросы полицейского совсем другой человек.

— Я не понимаю. Как я могла на нее наехать?

Полицейский снова записывает. Я пытаюсь дышать спокойнее, но при каждом вдохе в груди жжет.

— Ваш сын, Фабиан, тоже был в машине?

— Да.

— Сколько ему лет?

— Пятнадцать.

Полицейский записывает, покачивая головой. Я думаю, чтó говорить о Фабиане.

— Вам же не обязательно беседовать и с ним? Я не уверена, что он это выдержит. У него шок.

— В этом нет необходимости, — уверяет полицейский.

Я закрываю глаза и снова вижу перед собой Бьянку на велосипеде, слышу визг тормозов и удар.

— А вдруг она…

Все во мне кричит от страха.

— Послушайте… — начинает полицейский.

— Это я виновата, — всхлипываю я.

— Иногда случаются страшные вещи, в которых не виноват никто, — произносит он.

Не уверена, что он в это верит.

— Мы можем пойти домой?

Он поднимает голову:

— Еще несколько вопросов. Выдержите?

Киваю. Лучше сразу покончить с этим.

— Какие у вас отношения с Бьянкой Андерсон?

— Отношения?

Странный вопрос.

— Мы соседи.

— Вы поддерживаете с соседями тесные контакты?

— Ну да, немного. Как обычно в таких районах.

Полицейский понимающе кивает:

— То есть вы общались с семьей Андерсон?

Он произносит «общались» так, как будто вкладывает в это слово еще какой-то смысл.

— Иногда, — сдержанно отвечаю я.

О чем, собственно, он?

— Как бы вы описали ваши отношения?

— Не знаю…

Как можно описать отношения? Два года назад я бы сказала, что семья Андерсон — лучшие соседи на свете. Но с тех пор многое изменилось.

— Вы с Бьянкой дружили?

Я смотрю на него, пытаясь догадаться, что он успел узнать.

— Я бы так не сказала.

— А с Микаэлем, ее мужем?

Я вздрагиваю. Чуть-чуть, едва заметно, но наметанный взгляд полицейского, скорее всего, это фиксирует.

— Что с Микки?

Слегка качаю головой, и несколько прядей с вполне достоверной случайностью падают мне на лицо.

— Какие у вас с ним отношения? Вы часто видитесь?

С ответом я не медлю. Видимо, он уже успел побеседовать с Гун-Бритт.

— Честно говоря, я не понимаю, как это относится к делу.

Я же не отрицаю: это я сбила Бьянку. Я была невнимательна и наверняка ехала слишком быстро.

— Конечно-конечно, я просто пытаюсь получить более общее представление о случившемся. Узнать предысторию.

— Нет никакой предыстории. Это был несчастный случай.

Я отвела взгляд всего на миг, сотую долю секунды. Для того чтобы разрушить жизнь, больше не требуется.

— Вы же понимаете, что это был несчастный случай? — говорю я.

Полицейский молчит. Потом кладет на стол какой-то черный прибор.

— Я должен попросить вас выдохнуть сюда.

Это алкотестер.

Я снова вздрагиваю, и теперь полицейский это точно замечает.

До катастрофы