А Лера миролюбиво подвинула к ней стакан, на дне которого плескалась водка. Она пила водку на американский манер – как коктейль. Лед, лимон, соломинка. Надя сделала осторожный глоток и закашлялась, блондинку это развеселило.

– Откуда же ты взялась такая? Где он тебя подцепил?

– Слушай, ты, конечно, прости… Но это, по-моему, не твое дело. – Надя старалась говорить спокойно, но прекрасно понимала, что на фоне уверенной, невозмутимой и пьяной Леры она выглядит несколько беспомощно.

Та расхохоталась – так искренне и сочно, что в уголках ее глаз заблестели слезы. Небрежно смахнув их пальцем, она размазала тушь. Надя мстительно решила не говорить об этом. Вот пусть и ходит как панда, раз такая наглая.

– Сколько вы уже вместе? Неделю, две?

– Почти месяц, – с некоторым вызовом ответила Надя.

– Да не кипятись ты. Не видишь, что ли, я – безопасна.

Надя покосилась на стальные шипы ее ошейника. Перехватив ее взгляд, Лера гордо улыбнулась:

– Купила в зоомагазине. Классный, да? Меня продавец спрашивает: у вас питбуль? Умора… Я потом вернулась в этот магазин, за мышами. И на мне был ошейник. Продавец достал из ящика иконку и валокордин и только потом принял деньги… Ха-ха.

– За мышами? – машинально переспросила Надя.

– Ну да. У меня же удав дома, – буднично объяснила блондинка, потягивая водку. – Он ест мышей. Другие удавы могут есть раз в неделю, но мне достался обжора… Вообще-то я его не сама купила. Любовник подарил. Две недели назад.

– Так у тебя… кто-то есть? – встрепенулась Надя.

– Ты о чем? – нахмурилась блондинка, но потом лицо ее прояснилась, и она выдала миру новую порцию беспечного хохота. – Ну ты и смешная. Любовники у меня, конечно, есть. И всегда были. Любовники меняются, Данила – навсегда… Да не надо так на меня смотреть, взглядом убить невозможно. А убить по-другому у тебя кишка тонка.

– Я вовсе не…

– Ну конечно. Все вы вовсе не. А мне потом расхлебывай – с вашей ненавистью… Но вообще ты молодец, зацепила его чем-то. – В ее взгляде явственно читалось «уж не знаю чем». – Обычно девушки остаются рядом с ним на неделю, максимум две. Мало кто продержался целый месяц.

– Мало кто? – Надя и сама не знала, зачем задает эти уточняющие вопросы, точно зная, что ответ ее, возможно, ранит.

– Щас вспомню… Пару лет назад одна дамочка была. Взрослая, под сорок. Но ничего, красивая. И богатая. Было забавно наблюдать, как она пытается нашего Данилу подкупить. Подарила ему новый байк, представляешь? Правда, оформила на себя и, когда он дал ей от ворот поворот, отняла. Хотя зачем этой клуше спортбайк, ума не приложу. Они были вместе почти полгода. Это было так не похоже на него… Некоторые наши общие друзья даже думали, что поженятся. Но я-то сразу знала, что этого не будет.

– Потому что она была настолько старше?

– Да при чем тут возраст, – поморщилась Лера, – Данила мой умеет смотреть сквозь такие глупости… А потом еще одна была. Каюсь, я сама их познакомила. Одноклассница моя, Юлечка. Такой цветочек, что блевануть хочется. Носит накрахмаленные блузки и поет в церковном хоре. Увязалась однажды за мной. Притащила я ее к нашим, смеха ради. А Данила запал.

Взгляд Леры помутнел, улыбка погасла, лицо посерьезнело.

– Я потом у нее спрашиваю: а что твой Боженька обо всем этом думает? Разве уводить чужих мужиков – не грех? А она мне в ответ – Лерочка, я ходила в монастырь к святой Матронушке. Загадала встретить суженого, а тут и Данила. Так что это ты, мол, здесь лишняя, а наш брак небесами предсказан. Сволочь малодушная… Конечно, я не могла такое с рук спустить. Пару раз макнула ее мордой в грязь. Зря, наверное. Всю зиму они вместе были, а первого марта Данила пришел ко мне, с самого утра, пьяный. Принес бутылку рома, пачку пельменей и фильм про Петрова и Васечкина. Говорит, давай напьемся, и ни о чем не спрашивай. Я, конечно, сама все поняла. А Юлечка эта потом за мной хвостом ходила и под дверь мою самодельных кукол с булавками в глазах подкладывала. Тоже мне, верующая.

– А мне-то ты зачем такое рассказываешь?

– Сама не знаю, – почти дружелюбно улыбнулась Лера. – Наверное, потому, что я за прямоту. Не хочется, чтобы ты обольщалась впустую.

– Или просто хочется пометить территорию?

Лера помолчала, потом подалась вперед, и такая чернота была в ее глазах, что Надя даже отшатнулась.

– А ты злая… Только вот бесполезно все. Даю вам максимум месяц.

– А мы поженимся, – вдруг выпалил ее внутренний адвокат, которому Надя слова не давала. – Уже договорились обо всем. Пригласить тебя на свадьбу или ты напьешься и испортишь все? А потом будешь подбрасывать мне самодельных кукол?

В тот момент, глядя в побелевшее Лерино лицо, она думала – пусть даже вырвавшиеся слова будут фатальными для ее романа, но их стоило произнести, только чтобы отправить в нокаут эту вампиршу.

Надя подхватила стакан с водкой и быстро отошла, растворившись в клубной давке, как рафинад в стакане горячего чаю.

Забавно, но через полгода после того разговора они и правда поженились. Все важное в жизни Данилы происходило, как правило, спонтанно и словно по не зависящим от него самого обстоятельствам, не стал исключением и брак. Однажды ночью они возвращались откуда-то по Большому Каменному мосту, и навстречу им попались жених с невестой. Они были сильно пьяны и шли, поддерживая друг друга. У жениха были разбиты очки, а пышное платье невесты было измято и заляпано красным вином. Она была похожа на побитую дождем бабочку. Встретившись взглядом с Надей, невеста рассмеялась, а потом вдруг сорвала с волос украшенную жемчужинками фату и нацепила ее на Надю. Данила посмотрел, удивленно сказал: «А что, тебе очень идет», – и добавил: «А может быть, нам и правда стоит пожениться?.. Такого опыта у меня еще в жизни не было».

Надя согласилась, понимая, что все это в шутку. И на следующее утро они так же, запросто, шутя, отправились с паспортами в грибоедовский дворец.

В абортарий Марианна вступила как прима на сцену – в алом платье, с усталой полуулыбкой на перепудренном лице. Надя в растянутом спортивном костюме пряталась в ее тени. Впрочем, не было ничего удивительного или даже обидного во всепоглощающей силе Марианниного блеска. Она родилась солнцем, а у тех, кто встретился на ее пути, было два варианта – стать планетой ее орбитальной системы или и вовсе с ней не общаться. Большинство выбирали последнее, именно поэтому у Марианны не было подруг.

Это сама Марианна цинично назвала абортарием небольшую платную клинику на Цветном бульваре. Наверное, ей казалось, что проблему можно обесценить нарочито пренебрежительным отношением.

Надя принесла с собою бутылку минеральной воды, обезболивающие таблетки, запасные трусы и Библию, которую положила в самый последний момент, потому что на нее случайно упал взгляд, а в знаки судьбы она не то чтобы слепо верила, но на всякий случай брала их в расчет. Кстати, она так и не смогла вспомнить, откуда в доме взялась Библия, да еще потрепанная такая, явно не раз читанная. Сама она, воспитанная атеистами, смутно верила во что-то неопределенное. В энергетическое поле Земли, которое может наградить за хорошее и бумерангом вернуть плохое. В то, что Вернадский называл ноосферой, а читатели газеты «Оракул» – высшим разумом.