– Она все-таки решилась?

– Судя по всему, да. Пойдем, ты сам все увидишь…

Майлс поднялся с кресла и торопливыми шагами направился в холл. Богард последовал за ним, воодушевленный рассказом Майлса. В жизни Богарда было не так уж много впечатлений, поэтому он надеялся, что представление, которое устроит сводная кузина Майлса, будет интересным. И Богард не ошибся…

В холле разыгрывалась душераздирающая сцена. Новообретенная сестра Майлса изо всех сил налегла на дверь, а дворецкий Питер пытался сдержать ее натиск, что, надо сказать, ему плохо удавалось. С победным криком: «А ну отвали!» раскрасневшаяся Джиллиан Маккинли ворвалась в холл. Дворецкий полетел на пол, прихватив с собой вешалку для одежды, за которую тщетно пытался удержаться.

– Что думал – твоя возьмет? – поинтересовалась Джим и благородно протянула дворецкому, заваленному ворохом одежды, руку помощи. – Знай наших!

Питер побрезговал ее рукой и предпочел подняться сам, глядя на хозяина дома с собачьей преданностью. Вы видите, я пытался, но ничего не получилось, говорили его глаза. Майлс понимающе кивнул дворецкому.

– Простите, Питер, я забыл предупредить вас… Эта девушка… Джиллиан…

– Джим, – перебила его девушка. – Я хочу, чтобы меня называли Джим. Джиллиан – имя для девчонок.

Майлс покосился на нее с недоумением, но решил выяснить вопрос с ее полом немного позже.

– Джим, – исправился он. – Она моя сестра. Точнее, кузина. Джил… Джим – дочь дяди Патрика.

– Но ведь у мистера Патрика Вондерхэйма… – выпучил глаза дворецкий.

– Не было детей, – закончил Майлс. – Джим – внебрачная дочь. Какое-то время Джим поживет у меня. Мне нужно будет научить ее… манерам. Так что, прошу тебя, Питер, относись к ней так же, как относишься ко мне…

– Хорошо, мистер Вондерхэйм, – подобострастно кивнул дворецкий, но Майлс увидел, что в глазах Питера блеснул недобрый огонек. – Добрый вечер, мисс Вондер…

– Маккинли, – улыбнулась Джим. – Но можно по-простому: Джим…

– Никаких «по-простому»! – запротестовал Майлс. – Питер, обращайтесь к ней «мисс Маккинли». Иначе она никогда не усвоит хорошие манеры.

– Но… – начала было Джим, но Майлс тут же перебил ее:

– Джим, вы пришли сюда, чтобы стать леди. Я должен вам помочь. Но для этого вы будете слушаться меня во всем, понятно?

– Понятно, – помрачнела Джим. – Только, прошу тебя, братец, давай не будем «выкать» друг другу. Мы же вроде как родственники… Пускай не совсем, но родственники…

– Хорошо, – милостиво согласился Майлс. – Только прошу тебя, не называй меня «братцем». Меня зовут Майлс.

– Ладно. А это кто? – ткнула она пальцем в Богарда. – Это тоже мой брат?

– Нет. – Майлс повернулся к Богарду, от души наслаждавшемуся этой сценой. – Это мой друг. Богард – это мисс Маккинли. Мисс Маккинли, – повернулся он к Джим, – это Богард Гампшир. И прошу тебя, Джим. Не тыкай в людей пальцем. Это очень неприлично…

– А как же я спрошу, кто это, если не покажу пальцем? – растерялась Джим.

– Задашь вопрос: «А кто этот молодой человек, который стоит за твоей спиной?»

– А если их будет двое?

– Тогда спросишь: «А кто этот молодой человек в синем пиджаке, который стоит за твоей спиной?» – На Богарде Гампшире действительно был синий пиджак.

– А если они оба будут в синих пиджаках и оба будут стоять за твоей спиной? – не унималась Джим.

Майлс готов был рассвирепеть, а Богард почти пополам согнулся от смеха. Да, нелегок хлеб учителя, подумал Майлс. Он взял себя в руки и более-менее спокойным тоном ответил:

– Тогда найдешь в одежде или во внешности этого человека отличительную деталь и упомянешь ее в вопросе. Надеюсь, все понятно? – опередил он очередное «а если».

Джим кивнула. Судя по всему, стать леди не так просто, как ей казалось…

Поток вопросов наконец иссяк, и Майлс смог поинтересоваться:

– Ты взяла с собой вещи?

– Вот… – Джим смущенно показала на небольшой рюкзачок, который висел у нее на плече.

– И все?

– Да… У меня больше нет вещей, – окончательно смутилась Джим.

– Что ж, тем лучше, – пробормотал Майлс. – Сегодня уже поздно, поэтому наши занятия начнутся завтра. Питер покажет тебе твою комнату, надеюсь, ты освоишься. Потом можешь осмотреть дом… А в восемь мы обычно ужинаем. Грэмси, кухарка, тебя покормит. А я… – Майлс опустил глаза. Ему неудобно было обманывать Джим. Но, если Майлс останется, то впечатлений будет слишком много, чтобы он смог их переварить… – А у меня… кое-какие дела с Богардом. Так что я вернусь поздно, и ты можешь лечь спать без меня… Договорились, Джим? – Джим кивнула, а Богард окинул его удивленным взглядом. Майлс сделал знак, чтобы он молчал. – Отлично. До завтра, Джим.

Майлс помахал рукой растерянной кузине, и они с Богардом вышли из дома.

– Что-то я не помню никаких дел… – ехидно заметил Богард. – Нехорошо врать кузине… А уж, тем более, при первом знакомстве.

Майлс покосился на друга, словно спрашивая: «И ты, Брут?».

– Ты же видел ее… Я боялся, что она сведет меня с ума…

– Дальше будет хуже. Откажись сейчас, если боишься, что не справишься…

Они подошли к машине Богарда. Богард нажал на кнопочку маленького брелока, и машина несколько раз приглушенно пискнула – сигнализация отключилась.

– Сегодня я высплюсь, а завтра продумаю план действий, – задумчиво произнес Майлс. – Главное, нарисовать правильную схему. Она – залог удачи.

– Ты сам-то себе веришь? – поинтересовался Богард.

– Не знаю. – Майлс приподнял длинные полы пальто и уселся на переднее сиденье машины. – Я уже ничего не знаю…

Обрадованная тем, что дворецкий наконец-то спустился вниз, Джим закрыла дверь в свою новую комнату и с разбега прыгнула на огромную кровать. Какая мягкая! И какая большая! Ни разу за всю свою жизнь Джим не спала на такой кровати… А ведь могла бы, если бы старик Вондерхэйм не бросил ее мать…

Валяясь на кровати, Джим размышляла о своем отце. Она не успела даже узнать его и уже потеряла… Джим не могла сказать, что ей было жаль Патрика Вондерхэйма, который так поступил с ее матерью, но все же она чувствовала какое-то разочарование. Ей хотелось посмотреть на своего отца, увидеть его хотя бы раз. Пусть только для того, чтобы плюнуть ему в лицо и отвесить пару оплеух за то, что Кора Маккинли воспитывала свою дочь одна и умерла потому, что тяжелая работа и эта ужасная жизнь на Тоск-стрит сломили ее здоровье раньше времени… Но оказалось, что ее отец тоже умер, так и не познакомившись с ней. Майлс сказал, что Патрик испытал запоздалое раскаяние и попытался разыскать Кору Маккинли. Но было уже поздно. Кора умерла…

Кстати, кузен Майлс показался Джим довольно скучным типом. Чистенький и завитой, как барышня, он вызывал смех и недоумение. Но в роли учителя Майлс выглядел довольно убедительно. Джим снова почувствовала себя школьницей и даже испытала трепет перед Майлсом, когда он начал объяснять ей, как правильно себя вести. Хотя… все эти нелепые правила – что нельзя показывать пальцем и все такое – уже начали раздражать Джим. Почему, вместо того чтобы указать на человека, нужно задавать сложные вопросы? И вообще, зачем усложнять и без того непростую жизнь? Пока Джим не понимала логики богатых. Ей была известна только одна логика – логика нищеты. Ее правила Джим усвоила отлично. Если ты сможешь изловчиться, то выживешь, если нет… Отправляйся за решетку или умирай на своей кровати с торчащими пружинами.