С середины XIX века в Аргентину стали прибывать новые еврейские иммигранты. К 1869 году община насчитывала 1000 человек, что составляло 1 процент от всего населения.

Источником этой эмиграции была Восточная Европа, и прежде всего Российская империя, по которой в 1880-х годах прокатилась волна погромов, вынудив многих евреев искать спасения за границей. И такое развитие событий повторялось неоднократно: из мест первичного рассеяния евреи разъезжались все дальше, меняя материки и континенты.

Аргентинское правительство даже предприняло шаги по привлечению в страну еврейских беженцев из России, видя в них потенциал для развития сельского хозяйства и коммерции в стране. А еврейские организации Европы разработали план создания сельскохозяйственных поселений, который позволил бы обеспечить работой многих иммигрантов.

План одобрил барон Морис де Гирш и представил его на рассмотрение правительства России. Кроме того, барон создал Еврейское колонизационное общество (ЕКО), которое скупило в Аргентине 600 000 гектаров земли.

14 августа 1889 года в порту Буэнос-Айреса причалило пассажирское судно, на котором прибыли 836 евреев. Поначалу власти не дали им сойти на берег, подозревая, что на борту находятся еврейки, которых контрабандисты привезли в публичные дома, что в то время не было редкостью. Потом путаница разъяснилась, и евреи были предоставлены сами себе.

Их обманывали землевладельцы, обещавшие участок земли, и торговцы, обещавшие инвентарь. Евреям негде было жить, и они поселились в сарае при железнодорожной станции, куда ходили просить милостыню. Видя голодных детей, пассажиры проходящих поездов кидали им из окон кусочки печенья. Дети болели и умирали, и так продолжалось до тех пор, пока на станцию не приехал доктор Гильермо Левенталь, который помог соплеменникам. Он уговорил местных богачей дать евреям землю, необходимый инвентарь и помочь им освоить основы сельского хозяйства. До соседнего городка они добрались пешком под руководством своего раввина Аѓарона Ѓалеви-Гольдмана, который, как говорят, и дал название Моисесвилль, найдя несомненное сходство между тяготами своей паствы и блужданием по пустыне народа Израилева. По другой версии, основанная ими в провинции Санта-Фе колония должна была называться «Кирьят Моше» («Город Моисея»), что превратилось в официальных документах в Моисесвилль. Но самым убедительным является предположение, что евреи хотели польстить своему благодетелю барону Морису де Гиршу, который носил еврейское имя Моше. С помощью барона колонисты построили синагогу, школу и устроили первое в стране еврейское кладбище, которое недолго оставалось пустым из-за суровых условий жизни и эпидемии тифа.

В 1892 году русское правительство формально утвердило план, надеясь, что в течение 25 лет 3 250 000 евреев покинут Россию. Это был явный прогресс со времен знаменитого проекта обер-прокурора Святейшего синода Победоносцева, согласно которому треть русских евреев предлагалось ликвидировать, другую треть крестить, и еще одной трети дать возможность эмигрировать.

Но надеждам русского правительства не суждено было сбыться. Аргентинский парламент не разрешил продажу крупных земельных участков, поэтому пришлось отказаться от массового создания еврейских колоний. Было организовано всего 11 колоний. Колонисты искренне верили, что со временем Моисесвилль превратится в автономное еврейское государство. Даже Герцль, наслышанный о преуспевающей латиноамериканской колонии под названием «Йерушалаим д’Аргентина», опубликовав в 1896 году «Еврейское государство», оставил открытым вопрос, какую страну выбрать для будущего еврейского государства – Палестину или Аргентину. Только год спустя его выбор пал на Палестину. В Аргентине евреев-фермеров можно было встретить до конца 1960-х годов. Сегодня среди 2500 жителей Моисесвилля все еще живут 140 старых евреев, которые гордятся своим музеем, синагогой и библиотекой. На память о несбывшихся еврейских мечтах в городке осталась улица барона Гирша.

Естественный отток населения в большие города охватил и еврейскую общину – самую многочисленную в Латинской Америке (к началу 1970-х годов насчитывала 500 000 человек). В настоящее время большинство евреев живут в Буэнос-Айресе, хотя размеры общины сократились вдвое из-за повышенной ассимиляции и низкого уровня рождаемости.

В общине всегда существовала развитая сеть культурно-религиозных, учебных и социально-благотворительных организаций, регулировавших жизнь евреев Аргентины. Ее языком был идиш, на котором ставились спектакли, выходила еврейская пресса, издавались книги. Родоначальником еврейской литературы в Латинской Америке считается Альберто Герчунофф, которого высоко ценил Борхес. В 1910 году Герчунофф стал зачинателем аргентинско-еврейской темы в книге под названием «Еврейские гаучо». Он искренне верил, что Аргентина будет для евреев новым Сионом.

Аргентинские евреи активно занимались политикой: особой популярностью пользовались сионистские организации, с которыми небезуспешно конкурировали бундисты, коммунисты и анархисты. Увидев, что все партсобрания проходили исключительно на идише, сефарды из Турции и Северной Африки поняли, что с ашкеназами им не по пути.

Такая активность на фоне революции в России вызвала опасения аргентинских властей и привела к росту антисемитских настроений. В 1919 году власти распространили слухи о создании «тайного правительства» во главе с евреем Пини Вальдом, которое якобы готовило революцию в Аргентине, что привело к еврейским погромам, вошедшим в историю как «трагическая неделя». Антисемитизм особенно усилился в 1930-х годах, когда Аргентина стала поддерживать тесные связи с гитлеровской Германией. Дошло до того, что местные нацисты проводили свои митинги на главном стадионе Буэнос-Айреса.

Увеличение и экономическое укрепление общины продолжалось между двумя мировыми войнами – вплоть до 1938 года, когда аргентинские власти практически закрыли двери перед еврейскими беженцами со всей Европы. Тем счастливцам, которые к началу войны попали в Аргентину, ставили на паспорте печать с магендавидом. Тем не менее во время Катастрофы туда легально и нелегально добрались около 20 000 евреев.

Рост антисемитизма в стране дошел до того, что была создана организация самозащиты аргентинских евреев. Ситуация сохранилась и после Второй мировой войны. По статистике американской Антидиффамационной лиги за последние полвека, больше половины антисемитских инцидентов приходится на Аргентину.

По окончании войны, с благословения президента Хуана Перона, в Аргентине нашли убежище тысячи нацистских военных преступников и их пособников из всех стран Европы, которые превратили Буэнос-Айрес в международный центр нацистской, в том числе антисемитской, пропаганды. Она дошла до пика после похищения в 1960 году Адольфа Эйхмана, которое наглядно показало местным нацистам, что такое «длинная рука Израиля».

Фашистские симпатии у Перона сочетались с симпатиями к евреям: он был первым правителем в Латинской Америке, который признал Государство Израиль (где поселилось около 50 000 аргентинских евреев) и поставил во главе посольства своего доверенного еврея Пабло Мангуэля. Важное значение имело решение Перона амнистировать всех, кто нелегально оказался в Аргентине, включая 20 000 евреев. Но было бы ошибочным считать Перона гарантом еврейского благополучия: так, он не стал мешать антисемитам, устроившим «охоту на ведьм», точнее, на министра экономики Хосе Бер Гельбарда, еврея, которого обвинили в принадлежности ко всемирному сионистскому заговору.