его выполнить, а обсуждать мои решения вы можете в кают-компании или по возвращении в Артур.

— Выполняйте, господа, — повысил голос старший офицер.

— Есть! Слушаюсь! Так точно! — один за другим отрапортовали вахтенные начальники, покидая каюту.

— Вот такие дела, Эраст, — резюмировал Храбров после того, как все вышли. Он взял карандаш и принялся задумчиво постукивать им по разложенной на столе карте Желтого моря.

— Ничего, когда твои опасения подтвердятся, они первыми прибегут каяться и просить прощение за свои насмешки. Офицеры у нас подобрались замечательные, им только нужно хотя бы раз увидеть тебя в настоящем деле, — поддержал друг.

Сутки прошли спокойно, японский крейсер оставался на якоре. Прекрасно владея английским и японскими языками, мичман Жилин сидел на радиостанции и прослушивал эфир, но порадовать пока ничем не мог. «Чиода» если и имела радиостанцию, сообщениями ни с кем не обменивалась, а английские и французские переговоры особого интереса не представляли, да и секретными данными они не делились. Тем более, радио только лишь начинало появляться на кораблях, им еще редко кто пользовался.

Храбров начал укладываться спать, когда в дверь резко постучали. Он открыл ее и увидел взволнованного вестового.

— Ваше высокоблагородие, лейтенант Дитц велел передать, что «Чиода» уходит, — почему-то шепотом отрапортовал Егорий. Матрос ничего не понимал, но сердцем чувствовал, что начинаются судьбоносные события.

— Продолжать вести наблюдение, я сейчас буду.

— Слушаюсь, — вестовой козырнул и убежал, гремя хромачами.

Храбров начал торопливо одеваться, успев посмотреть на часы. Стрелки показывали 23:52. Закончив туалет, он сразу же отправился в рубку, где находился пост вахтенного начальника.

Ночь была темной. Температура поднялась выше нуля. Тучи закрыли звезды, по броне стучали крупные холодные капли. Японцы выбрали идеальные условия для своего маневра.

— Едва не упустили япошат, господин капитан. «Чиода» ушла на самом малом ходу, без огней, считай на ощупь, вот же хитрецы! — радостно доложил лейтенант Дитц. — Вы были правы, Евгений Петрович, простите великодушно, что сомневался в ваших словах, — покаялся он.

— Пустяки, зла я не держу, — Храбров по привычке поднял бинокль, но в такую темень толку от него практически не было. — Поднимайте людей, Игорь Семенович, только тихо. И отправьте вельбот к «Корейцу», передайте Беляеву, что время настало, тот знает, что делать.

Со стороны «Наследник» и «Кореец» продолжали выглядеть, как и обычно, сонными и неподвижными, но в их трюмах, особенно в кочегарках, люди работали на совесть. Нерв двух военных кораблей натянулся, проснулись все без исключения, даже те, кого не будили. Напряжение разлилось по палубам, каютам и отсекам.

Через час, разведя пары, «Наследник» двинулся к выходу из бухты, в кильватере за ним держался «Кореец». Оба судна шли на самом тихом ходу, стараясь не выдать себя и не наскочить в темноте на мель. Оставив островок Идольми по левому борту корабли вышли в открытое море, прибавили ход и взяли курс строго на вест[18]. Плохо, что пришлось бросить «Сунгари», но тот не являлся военным судном, да и стоил недорого, так что цена за спасение военных кораблей выглядела вполне приемлемо. На войне, которая еще не началась, такую ситуацию описывали емко — «сопутствующие потери».

Сложность состояла в том, что они находились на маршруте вероятного движения японской эскадры к Порт-Артуру. Для того, чтобы не быть обнаруженным, требовалось отойти дальше к югу и найти относительно безлюдное место.

Такое место имелось, Храбров, Харитонов и Беляев заранее его определили и теперь им требовалось просто идти по проложенному курсу. Через пять часов русские суда достигли нужной точки и легли в дрейф.

Море колыхалось, как живое. Вокруг разливалась тишина, не наблюдалось ни одного дыма, хотя здесь рано или поздно должен обязательно кто-то пройти, пассажирский пароход или та же рыбацкая шхуна.

В сопровождении Харитонова капитан отправился в обход крейсера. Около носовой башни главного калибра он задержался и стал наблюдать, как старший комендор Филимонов неторопливо проверяет механизмы, тщательно выявляя любые люфты и неисправности. Особенно методично он и его подручные матросы осматривали оптические прицелы и 9-ти футовые дальномеры фирмы «Барр и Струд».

— Беспокоишься за оптику, Филимонов? — обратился к комендору командир. — Кажется, обращаться с ними вы уже научились, да и на последней стрельбе хорошо себя показали.

— Так точно, выше высокоблагородие, научились, — не торопясь, с достоинством ответил Филимонов. — Только боюсь я, что в бою сотрясений будет много и дальномеры наши могут сбиться.

— А ты следи, чтоб не сбивались, на то ты и комендор, а не береговой балласт! Я на вас, комендоров, особенно надеюсь. Смотрите, не подведите меня.

— Будьте спокойны, не подведем, ваше высокоблагородие, — с довольным видом заверил Филимонов.

Храбров обошел команду, с которой проходил почти десять месяцев и которую прекрасно знал. В свою очередь и матросы хорошо понимали «линию» своего командира, требовательного, но заботливого. Про него меж собой они говорили, что «Храбров наш храбр, за провинность душу вынет, но зато к нашему брату добер».

Сегодня капитан расспрашивал матросов о самочувствии, интересовался жалобами и просьбами, особенно тщательно выясняя, нет ли неполадок на вверенных им механизмах.

Час проходил за часом, корабли лениво покачивались на небольшой волне. Солнце поднялось, постояло в зените и начало закатываться. На горизонте несколько раз показывались дымы, но близко они не подходили, а значит, не могли и опознать. К сожалению, мичман Жилин не смог перехватить никаких важных радиосообщений. Русские находились в пустынном районе, да и радиостанция могла работать не далее, чем на тридцать миль.

Ночь прошла спокойно, а после полудня следующего дня «Кореец» развел пары и перехватил приблизившееся на пять миль судно. Вернувшийся через час Беляев сообщил, что им оказался французский пассажирский пароход «Бретань», совершающий коммерческий рейс из Сеула в Шанхай.

— Капитан Лассаль с «Бретани» сказал, что в Чемульпо пришла японская эскадра под командованием адмирала Уриу в составе шестерых крейсеров и нескольких транспортников, которые сразу же начали высадку десанта на побережье, — доложил Беляев. — Япония объявила нам войну!

— Война⁈ Вздор, глупость, этого не может быть! Какая высадка, Корея нейтральная страна? — послышались недоверчивые голоса нескольких офицеров.

— А что англичане, французы? — поинтересовался Храбров.

— Лассаль не допущен к военным и не знает, что те намерены делать, но передает, что вся Франция возмущена подобным нарушением дипломатических соглашений.

— Ага, вся Франция, верю… — задумчиво протянул Храбров и оглядел подчиненных. — Итак, господа, война началась! Завтра утром мы подойдем к Чемульпо и попробуем на прочность адмирала Урио.

— Но у нас нет официального подтверждения начала войны! — выражая общее мнение, заметил старший штурманский офицер лейтенант Януковский, большой педант и аккуратист.

— Да плевать нам на официальное подтверждение, — возразил Дитц, который после ночного ухода «Чиоды» всецело встал на сторону капитана.

— Мы не можем напасть на японцев, полагаясь на слова какого-то французского капитана! — добавил ревизор Зубов.

— Можем, господа, можем, всю ответственность я беру на себя, — Храбров не стал распространяться, что подобная благородность на войне не всегда бывает полезной. — До вечера мы постараемся найти подтверждение словам капитана Лассаля, а ночью выдвинемся к Чемульпо. Вы намекнули этому Лассалю, что мы идем в Артур?

— Так точно, намекнул, — успокоил Беляев. Они не могли задерживать дружественного француза, а значит, по прибытию в Шанхай тот теоретически имел возможность телеграфировать в Сеул о местонахождении двух русских кораблей. Только зачем ему так делать? Да и японцы не успеют все так быстро узнать. — Тем более, «Бретань» до Шанхая доберется не скоро, она идет на двенадцати узлах.

Офицеры разошлись. Большая часть из них не скрывала радости от наступившей войны, но некоторые выглядели смущенными столь энергичными методами своего капитана.

Храбров внимания на них не обращал. Война началась! Он уже сделал большое дело, не дав повторить японцам триумфа в Чемульпо. Русские корабли ушли из-под удара, и теперь у них появились неплохие перспективы. Сейчас же оставалось лишь одно — ждать ночи.

* * *

Утро двадцать шестого января началось для коммодора крейсера «Тэлбот» с отвратительного сюрприза, а сюрпризов Левис Бейли не любил. Дежурный офицер сообщил ему, что за ночь из бухты Чемульпо незаметно ушли японский крейсер «Чиода» и два русских судна, «Наследник» и «Кореец».

— Гром и молнии! — ругался Бейли за завтраком. — Это черти что такое, проклятый русский спутал мне все карты!

Великобритания официально не поддерживала ни Японию, ни Россию, но все без исключения офицеры Королевского флота