— Холод собачий. — Следак мелко дрожал всем телом. — Когда же закончится этот поток воды? Сил уже нет никаких, терпеть это.

Сытник усмехнулся и посмотрел вверх.

— Видимо ещё не скоро. А то, что продрог до кости, то не беда. Сейчас я тебя согрею.

Следак обрадовался.

— Тогда грей поскорее.

Сытник, управляющий повозкой, повернулся к своему напарнику и рассмеявшись, хлестанул того кнутом.

— Ты ополоумел? — Следак поднял руки, защищая лицо. — Ты, что творишь, рожа твоя купеческая?

Сытник продолжал смеяться и не сильно нахлёстывал Следака.

— А ну прыгай с телеги! — Он опять замахнулся длинным кнутом. — Прыгай, говорю!

Следаку ни чего не оставалось делать, как спрыгнуть с повозки. Сытник не унимался.

— Толкай телегу!

— Что?

— Толкай телегу, а то кнута получишь в раз.

— Да ты, что?

Сытник со всего плеча размахнулся кнутом. Понимая, что тот ударит, упёрся руками в доски телеги. Ноги сразу же увязли в грязи. Сытник крутил кнутом возле самой головы Следака и смеялся.

— А ну, поднаддай! Не дури! Толкай со всей силы!

Следак упирался в телегу всем телом, толкая её вперёд. Кони, почуяв слабину, пошли веселее. Ноги пришлось переставлять чаще, то и дело, вытаскивая их из грязевой трясины. Сначала было тяжело, потом на лбу появилась испарина, и вместе с ней пришёл азарт. Закоченевшее тело обретало былую подвижность и лёгкость. Такая игра начала забавлять Следака. Уже не обижаясь на Сытника, он и без понуканий изо всех сил толкал вперёд телегу, помогая усталым коням. Те в благодарность что-то отвечали ему на своём языке. Неожиданно прекратился противный дождь, и подул мягкий ветерок, осушая вымокшую одежду. Природа смилостивилась над путниками, давая им передышку. Смахнув рукой выступивший пот со лба, Следак запрыгнул в телегу.

— Знал, что ты изверг, но что такой…

Сытник его перебил:

— Уж больно было смотреть на тебя продрогшего. В холод лучше бежать, чем идти. Я это понял давно. Меня этому отец научил.

— Интересно, чему он тебя ещё научил?

— Многому. Научил с оружием обращаться. А ещё Землю свою научил любить и защищать её от всякой погани.

— Насколько я знаю, твой отец был коваль? Почему он тебя не научил железо ковать?

Сытник вздохнул.

— Да не шла мне эта наука. Мечом поиграть, да стрелу пустить точно в цель — это для меня, а молотом махать, да железо кипящее смешивать — это не для меня. Не вышло из меня коваля.

— За то убивец вышел знатный.

Сытник обиделся.

— Много ты знаешь. Языком меньше мели, здоровее будешь.

— Не серчай. О твоих подвигах я наслышан от самого князя. Он не раз ставил тебя в пример другим. Говорил, что не только у тебя рука крепкая, но и голова светлая. Ты не думай, что все об этом знают. Князь не со всеми откровенничает так, как со мной.

— Чем же ты князю приглянулся?

— О том он сам тебе расскажет.

— Не хочешь говорить, не надо. Скажи тогда, чему тебя твой отец выучил?

— Тебя твой отец учил с оружием обращаться, а мой учил князю служить. Учил знать всё про всех и эти знания во благо употреблять.

Сытник усмехнулся.

— Одним словом наушничать он тебя учил.

Следак не обиделся.

— Нет, наушничать он меня не учил. В людях разбираться учил, да в делах их.

— Это что ж за наука такая?

— Тайная это наука. Не каждому даётся. Усидчивости требует и ума не малого. Вот в пример взять тебя.

Сытник хмыкнул.

— А ты уверен, что брать нужно именно меня?

— Это для примера и поверь, что это совсем не больно.

— Ну, раз так, то бери.

Следак продолжил:

— Все тебя знают, как купца. Знают, что ты товар возишь в разные места, но не знают, что возишь ты его по указанию князя, и не замечают, что порой ты какой товар отвозишь, такой и привозишь. Дело тут не в товаре, хотя монеты в твоём кошеле не переводятся. После твоих поездок, почему-то к князю приезжают послы из этих мест, где ты был, и заключают с князем мировую. После чего купцы Новгородские сразу же устремляются в эти места. Ты человек замкнутый и не разговорчивый. Ни кому дурного слова не скажешь. Однако тебя боятся и уважают. Про то, что мечом владеешь лучше других, про то не все знают, зато знают, что людям помогаешь, сирот привечаешь. Душа у тебя добрая, но норов, сродни мечу твоему — не гнётся и не ломается. Вот такой ты сильный и добродушный. Только ни кто не знает, что есть в тебе то, что сломать тебя может, как щепку.

После этих слов, Сытник не по-доброму посмотрел на своего напарника. В один миг изменилось его лицо, а глаза, казалось, прожигали насквозь.

— И что же это?

Следак на какое-то время замолчал, обдумывая наперёд каждое слово. Рурик предупреждал его, что с Сытником нужно быть очень осторожным. Теперь Следак рассматривая изменившееся лицо Сытника, понимал, что князь был прав. Шутить со зверем опасно, а тем более с раненым. Зная о его слабых местах, тот сразу почувствует себя уязвимым и оторвёт тебе голову быстрее, чем ты думаешь. Сытник тем временем остановил телегу и повернулся к Следаку всем телом. Его горящие злом глаза впились в него, как горящие угли. Стараясь быть спокойным, и не обращать на это внимания, Следак продолжил:

— Когда-то у тебя была женщина. Звали её Дарья. Она была из боярского рода. И родила тебе эта Дарья девочку, которую ты назвал Любава. Родители твоей Дарьи не отдавали её за тебя, потому девочка родилась в тайне. Нашли кормилицу на окраине города, ей и передали дитя боярские родители, а дочь свою прокляли и волосы ей постригли. Не вынесла она позора своего и в один прекрасный день пошла на озеро, где и утопилась. Прознал ты про то и лишил жизни обоих родителей своей Дарьюшки. Только так получилось, что тебя в это время не было в Новгороде, а приехал ты три дня спустя, как похоронили их. Кинулся ты к дочери своей, а той вместе с кормилицей и след простыл. Успели бояре от тебя дочь спрятать. Ты её почитай уже пятый год ищешь, да найти не можешь. И вины на тебе нет, поскольку ни кто, даже князь, и подумать на тебя не может. Не было тебя в Новгороде и всё тут. Как думаешь, если князь узнает, что это твоих рук дело? Или невзначай, дочь твоя отыщется?

После этих слов, Следак не успел отреагировать на движение Сытника. Удар в челюсть был настолько сильным и неожиданным, что тот просто кулем свалился на дно телеги. Сытник спрыгнул на землю и подошёл к лежащему в беспамятстве Следаку. Крепко взял его за шиворот и потряс, приводя того в чувство. Когда Следак открыл глаза, то увидел прямо перед собой шевелящийся рот и злое лицо своего попутчика. Слов он не слышал потому, что уши его были словно чем-то забиты. Сытник тряс его так сильно, что скоро он начал различать отдельные слова. «Холуй», «наушник», «убью тварь». Следак потряс головой и окончательно пришёл в себя. Спокойным голосом, как будто ни чего не произошло, он сказал: