— Их не так легко найти, — проговорил опытныйкомиссар, — не каждый пойдет в напарники к такому убийце. Для этого нужныкрепкие нервы и желание смотреть.

— Вы полагаете, этот не сообщник? — Дронго кивнулна молодого человека, сидящего перед Модзони.

— Ты тоже так думаешь, — заметил Брюлей, —иначе захотел бы с ним поговорить. А тебе неинтересно, ты заранее знаешь, чтоон расскажет. Этого парня наняли, чтобы он разыграл перед нами свой трюк. Ивторого — тоже. Просто мы не были готовы к тому, что у нашего убийцы могутоказаться помощники. Он сыграл на этом и сумел нас обойти…

Пока Дронго и его собеседник вполголоса разговаривали,Модзони и Террачини продолжали допрашивать молодого человека. Французскийстудент Гийом Леру приехал в Венецию из Лиона, где учился на модельера. Спервых слов стало ясно, что несчастный даже не догадывался, для какой цели егонаняли. И не подозревал о существовании второго беглеца. Сегодня утром к нему подошелнеизвестный мужчина средних лет и попросил помочь ему разыграть его друзей,заплатив за это сто евро. При этом объяснил, что бежать нужно в тот момент,когда одна из женщин на площади начнет имитировать падение. Так и сказал, чтоона притворится, будто падает, и все это для розыгрыша. Поэтому он так легко исогласился. Не мог даже предположить, что следом за ним побежит кто-то другой.У Гийома Леру тряслись губы, пока он это рассказывал.

— Все ясно, — недовольно подвел итог Модзони,глянув на Террачини. — Второй скажет то же самое.

— Нужно допросить обоих и сличить их показания. Ипостараться сделать фоторобот убийцы. И нужно узнать, где именно студентывстретились с этим типом. Пусть подробно его опишут… — Террачини все никакне мог успокоиться. Потом неожиданно резко махнул рукой. — Все ни кчему, — в сердцах произнес он. — Этот негодяй наверняка былзагримирован. И встречался с ними в разных местах.

— Мы с ними поработаем, — уверенно пообещалМодзони. — Может, что-нибудь сумеем из них выжать.

Террачини поднялся, подошел к Дронго и Брюлею.

— Не хотите слушать? — с вызовом спросилон. — Понимаете, что мы снова в дураках?

— Не стоит так говорить, — попытался успокоить егоБрюлей, — никто не думал…

— Я обязан был думать! — закричалТеррачини. — Я обязан был понять, что перед нами не обычный убийца. Этотманьяк получает удовольствие от своих продуманных убийств, этот сумасшедшийиграет в свои игры… — Он с заметным усилием взял себя в руки, немногоуспокоился, затем пробормотал: — Извините, кажется, у меня сдают нервы.

Даббс, оглянувшись на него, обратился к задержанному:

— Мистер Леру, вы понимаете английский язык?

— Немного понимаю, — ответил студент.

— Предположим, что я хочу вам поверить. Предположим, явам верю, вы ведь не могли знать, что мы ищем серийного убийцу. Но вы учитесьна модельера. Это ваша профессия. И учитесь вы неплохо, если смогли в мартеприехать в Венецию. В силу вашей будущей профессии вы обязаны были обратитьвнимание на одежду и манеры подошедшего к вам с таким странным предложениеммужчины. На характерные детали, которые могли быть только у него. Вы меняпонимаете?

Дронго привстал. Молодец, Даббс, все-таки американскиеспециалисты не зря получают свою зарплату. Конечно, нужно обратить внимание набудущую профессию парня. Брюлей и Террачини тоже насторожились, ожидая, чтоответит Леру.

— Он был одет… — начал вспоминать тот, — втонкие шерстяные брюки очень хорошего качества. Английского покроя… Ботинки —«Кларкс». Да, это был «Кларкс». И теплую куртку. Я не уверен, но думаю, что этобыла новая линия Барбериса. Шарф от Ланвина, такие носят большинствосостоятельных мужчин в Южной Франции. Но по-английски он говорил очень хорошо.Хотя я думаю, что он знает и французский, и итальянский языки.

— Почему? — спросил Даббс.

— Мимо проходили французы, они что-то сказали, и он,прислушавшись, улыбнулся.

— А лицо? Какое у него лицо?

— Он был в темных очках. Не снимал их во время беседы.Я еще подумал, что у него проблемы со зрением. Носить в начале марта очки отсолнца… И темная кепка. Да, я обратил внимание на кепку. Она была новой,купленной совсем недавно. И явно не к месту. Точно. Кепка и шарф не оченьгармонировали с его видом. Шарф был вызывающе модным, цветным, с характернымрисунком Ланвина, такой в серую клеточку. А кепка придавала ему несколькопростоватый вид.

Дронго подошел ближе, вслушиваясь в объяснения Леру.

— У него было чисто выбритое лицо?

— Да. И хороший парфюм. Я думаю, это английский парфюм,из тех, которые делают на заказ и продают в эксклюзивных бутиках. Или вфирменных магазинах.

— Вы смогли бы идентифицировать запах? — вступил вразговор Дронго.

— Не знаю, — честно признался Леру. — Вот вашпарфюм я сразу вычислил. Это «Фаренгейт», правильно?

— Да, — кивнул Дронго, — поэтому я и спросил.Вы должны чувствовать разницу.

— Возможно, — согласился Леру.

— Что еще вы можете о нем сказать? — задал вопросДаббс.

— Ну ему чуть больше сорока. Он уверенно держится,одевается элегантно, но немного консервативно. А кепка и очки, мне кажется,были для камуфляжа. Они не совпадали с его общим стилем. И знаете, по-моему, онстоял в толпе рядом со мной, когда я бросился бежать, увидев, что молодаяженщина падает. Для меня это был сигнал, мы ведь так договаривались. Он жеговорил, что она тоже принимает участие в розыгрыше…

Даббс испытующе посмотрел на Дронго. Тот кивнул. Онипонимали друг друга без слов.

— Он допустил ошибку, — громко произнес Дронго,поворачиваясь к Террачини и Брюлею. — Спасибо, Даббс, вы обратили вниманиена самый важный факт. Убийца учел все, кроме одного момента. Непоинтересовался, чем занимается Гийом Леру, а потому не знал, что перед нимбудущий модельер, который учится обращать внимание на одежду, умение человекадержаться, на его парфюм.

— Что это нам дает? — не понял Террачини. —Или вы считаете, что, узнав покрой его брюк, мы сможем его вычислить?

— Подождите, — Брюлей схватил итальянскогокомиссара за руку, — пусть Даббс и Дронго закончат разговор с Леру.

— Кто он? — спросил Даббс. — Оценив егокостюм, его манеру держаться, разговаривать, его парфюм, как вы думаете, ктоон?

— Англичанин, — не задумываясь, уверенно ответилстудент. — Конечно, англичанин. Но, возможно, долгое время живет в Европе.В Южной Европе, — уточнил он.

— Этот мужчина — состоятельный человек? — вмешалсяБрюлей.

— Да, безусловно. Я видел его часы, его ухоженные руки.

— И какие у него часы? — быстро поинтересовалсяДаббс.

— Очень престижная и редкая марка от Улисса Нардина. Онвзмахнул рукой, показывая направление, куда мне следует бежать, и я обратилвнимание на его часы. Модель «Лодовико». С вечным календарем. Смешно, что онвечный, словно его обладатель собирается вечно жить. Очень красивые и редкиечасы. Из розового золота. Темный циферблат, сапфировое стекло. Ремешок изкрокодиловой кожи, раскладывающаяся застежка. Очень элегантные часы.