функции. — Мы не будем пытаться понять, откуда оно взялось, потому что всё равно ничего путёвого не придумаем. Просто примем это как данность. Итак, есть болото. Его надо пройти… или обойти… в общем, каким-то образом преодолеть. А вот теперь прошу выказываться, но исключительно по делу. Стоны, вопли о пришельцах, попаданцах и параллельных мирах давайте отложим на потом.

Мы молча смотрели на бескрайнее болото, и я вдруг подумал, что есть в этом природном явлении своя, пусть и слегка жутковатая, красота. Нестандартная, но завораживающая и притягивающая… Бесконечные вересковые заросли, пропитанный влагой мох, осока и ещё какая-то трава, названия которой я не знал. Красиво, так и хочется побродить, вдыхая влажный, насыщенный сильными запахами воздух. Но это если забыть о том, что под слоем мха и осоки может скрываться бездонная топь. Причём бездонная в самом прямом смысле этого слова: я как-то готовил материал для одного портала и изучал вопрос. Так вот, я читал воспоминания геолога, который с приятелями как-то решил померить глубину такого вот «окна». В общем, мужики использовали две бухты троса по пятьдесят метров и трак от ГАЗ-71 в качестве груза. До дна так и не достали, так что глубина может быть совершенно невероятной. И хрен его знает, что в этой пропасти может скрываться. Или кто…

От размышлений меня отвлекла Кира, которая решительно скинула с плеч рюкзак и подошла к границе дороги и болота. Она присела на корточки и стала внимательно рассматривать «ту» сторону.

— Кира, не надо, — Катрин подошла достаточно близко к подруге, но совершенно откровенно старалась не приближаться к болоту, — оставь, не трогай. Давайте попробуем обойти, ведь не может оно быть бесконечным, правда?

— С каких пор ты стала такой трусливой? — Кира снизу вверх посмотрела на Катрин. — Забор не трогай, к болоту не подходи… Что ещё мне не надо делать? Дышать можно? Спасибо хоть на этом…

С этими словами Кира демонстративно перешагнула земляную границу и даже попрыгала на травяном ковре, сменяющем там усыпанную хвоей грунтовку.

— Видишь? Ничего со мной не случилось, я не провалилась в болото, меня не сожрал крокодил, хотя бы потому что они тут не водятся.

Она стояла спиной к болоту и поэтому, в отличие от нас, не видела, как кустики вереска дрогнули и словно расступились, открывая окошко чёрной воды. Оно было похоже на открывшийся глаз неведомого, скрывающегося под слоем мха и травы чудовища.

Я до сих пор не знаю, почему никто ничего не сказал: все как загипнотизированные, смотрели на то, как вокруг появившегося окна поверхность болота начала колебаться, словно потревоженная кем-то, кого пока мы не могли увидеть.

— Что это там? — голос Дианы прозвучал резко, совсем не так, как она говорила обычно, но я даже не повернулся в её сторону. Я не мог оторвать взгляда от чёрного провала в ничто, в пропасть, в не постигаемые человеческим сознанием глубины. Оттуда к нам, сюда, наверх, поднималось нечто настолько чуждое этому миру, что не хватало слов, чтобы это описать. «Не тревожь воду!» — вспомнилась мне фраза из «Властелина колец», и в голове прозвучал голос Вигго Мортенсена.

— Оно поднимается, — прохрипел Фишер, не двигаясь при этом с места и не сводя остановившегося взгляда с чёрного «окна». — Там что — Лох-Несское чудовище? Кира, ты что стоишь, как идиотка? Беги оттуда! Блин…

Кира удивлённо приподняла брови и повернулась к болоту. Постояла, пожала плечами и спросила:

— С чего я должна бежать, Фишер? У вас что — коллективное помешательство по поводу моей безопасности? Это очень мило, конечно, но я как-то и без него обойдусь, честное слово. Я большая девочка…

— Оно сейчас поднимется! — заорал, уже не скрывая страха и невольно делая несколько шагов назад, Антон. — Беги, дура! Быстрее!

— Да кто поднимется⁈ Чего вы истерите⁈

Я вдруг понял, что Кира действительно не понимает, чего все переполошились: она просто не видит ни чёрного «окна», ни расходящихся от него волн. Для неё болото по-прежнему совершенно безмятежно. Это как с поляной, которую ни один из нас накануне не увидел, хотя вот она — совсем рядом с дорогой.

— Кира, просто поверь, — я постарался вложить в голос всю силу убеждения, на какую только был способен, — тебе правда сейчас лучше вернуться, просто перешагни черту и всё. Ну, считай это нашим маленьким глупым капризом. Пожалуйста! Я тебе потом всё объясню, хорошо? И мы вместе посмеёмся над нашими страхами. А сейчас просто перешагни черту…

— Ну хорошо, — Кира сдула со лба светлую чёлку и посмотрела на нас с изрядной долей раздражения, — если вам так приспичило, мне, в конце концов, не трудно.

Все затаили дыхание, словно даже самый тихий звук мог привлечь внимание существа, прячущегося под таким тонким и, как оказалось, ненадёжным слоем травы и торфа.

А я вдруг отчётливо понял: она не успеет. Перешагнув границу, Кира сделала себя уязвимой для сил Изнанки, которые пока не могут существовать в нашем привычном мире. Они как огромные акулы и гигантские скаты, которые плавают за особо прочным стеклом в океанариуме. Для нас, тех, кто под защитой толстого слоя специального оргстекла, они безопасны. Но стоит встретиться с ними в их родной стихии… Как говорится, бон аппетит, уважаемые хищники.

Кира, сделав роковой шаг за черту, словно забралась в огромный аквариум, полный акул и скатов. То, что она жива, — это просто вопрос времени. Её уже наверняка почувствовали, и сейчас сюда спешат те, кто мечтает урвать хотя бы кусочек. Это как акула, способная учуять каплю крови на расстоянии в несколько миль.

Даже если Кира сейчас чудом сможет вернуться, это не спасёт её: она показала себя, дала возможность запомнить свой аромат, свой вкус, свой облик. И теперь её всё равно найдут, рано или поздно, но это обязательно произойдёт. Откуда я это знаю? Наверное, начинает потихоньку проявляться память Ловчего, который знает об этих тварях гораздо больше меня. И мне нужно будет принять эти знания, осознать, пропустить их через себя, так как что-то подсказывает мне: наши судьбы тесно и окончательно переплелись. Мир Изнанки, уж не знаю, как и когда, но нашёл лазейку в наш мир, и теперь ни за что не откажется от такого лакомого кусочка. А может, так оно всегда и было, просто мы не пересекались? Ведь существует Стылая Топь с её странными — не сказать «страшными» — обитателями. Мы, правда, видели всего одного, но и этого хватило.

И между этими мирами — я, журналист Костик Храмцов, Ловчий Коста.

От не слишком уместных размышлений, которые, впрочем, заняли не очень много времени, меня оторвал громкий крик. Я сбросил совершенно не нужную сейчас задумчивость и увидел, как из «окна» за спиной Киры начинает подниматься нечто.

Больше всего оно напоминало сложенный старый зонтик отвратительного серо-зелёного цвета: такие же вертикальные складки, расположенные вдоль основания. Они слегка шевелились не то от ветра, не то сами по себе, и по ним стекала болотная жижа.

— Что это, мать вашу? — прохрипел Фишер, во все глаза глядя на медленно покачивающийся на ветру трёхметровый «зонтик».

Ему никто не ответил, так как все таращились на невиданное существо, которое, казалось, прислушивалось к окружающему миру. Ну, или принюхивалось… И ни у кого даже сомнения не возникло в том, что оно живое и мыслящее.

Катрин сжала мою ладонь ледяными пальцами и исподлобья смотрела на монстра и на Киру, за спиной которой он раскачивался.

— Панталис, иначе — Болотный Хозяин, — неожиданно для самого себя прошептал я, — от него нет спасения простому смертному. Не нужно было переступать черту, не нужно было тревожить воду.

Катрин посмотрела на меня, и в её глазах вспыхнула искра понимания, тут же, впрочем, погасшая. Она отвернулась и теперь смотрела на Киру, прижав к губам свободную ладонь, и, казалось, что-то шептала. А может, молилась — я просто не знаю.

Тем временем Кира пыталась перейти черту, которую с лёгкостью преодолела несколько минут назад. Теперь же её словно что-то отталкивало, не пускало на эту сторону. На лице нашей неунывающей блондинки сначала появилось выражение искреннего, почти детского удивления, которое достаточно быстро сменилось гримаской испуга, а потом исказилось от настоящего ужаса. Она билась в невидимую стену и никак не могла сделать тот самый последний шаг, отделяющий её от простого привычного мира.

Диана хотела было кинуться