Все эти опасения Степан Макаров изложил на страницах своего дневника. Но судьба не оказалась в той ситуации против него. Все страхи оказались пустыми. В дневнике были и такие строчки, записанные в дни, когда корвет «Аскольд», после стоянки в Англии, взял курс на Кронштадт:

«О, блестящая карьера, предсказанная мне в молодости, вот какова ты, как милости приходится ждать для себя первого чина, и это постигает даже первых учеников морского корпуса. Что же будет со мною?»

Однако все «образумилось». Гардемарин из дальневосточного Николаевского морского училища выдержал строгие экзамены. Он выдержал даже испытание по высшей математике, которая давалась ему с большим трудом по той причине, что ее в Николаевске просто не преподавали. Поэтому математические знания он добывал самообразованием.

В дневнике к тем дням, когда Степан Макаров в.стенах столичного Морского корпуса готовился к экзаменам на первый офицерский чин и познавал новую для себя науку — высшую математику, относится следующая запись:

«Работа подвигается вперед весьма плохо, и я не понимаю хорошенько сути, потому что это можно понять не иначе как после многократных истолкований профессора; а мне обратиться к кому-нибудь и навязать себя в ученики не хочется, потому что это будет в самом деле стеснительно для того, к кому я обращусь».

14 июля того же 1867 года происходит долгожданное производство «воспитанника Морского училища Приморской области Восточной Сибири Степана Макарова в гардемарины с назначением на Балтийский флот». «По особому высочайшему повелению» — так говорилось в приказе по Морскому ведомству.

Потребовалось много официальных справок, удостоверяющих, что кадет Макаров «происхождения благородного» — то есть, что он родился в семье офицера-прапорщика. Последующий чин отца — поручик давал тому законное право на потомственное дворянство. Дворянином Российской империи Степан Осипович стал на девятом году жизни.

Много переволновавшийся кандидат в офицерский корпус Российского Императорского флота запишет в дневнике:

«После долгих усилий множества лиц и после переписки тысячи бумаг начерно и набело я был произведен в гардемарины флота. Как всегда, то, что я предполагаю вперед, никогда не сбывается: я вообразил себе, что главное затруднение будет — неполнота программы Николаевского училища, а вышло, что на это не обратили ни малейшего внимания, а представление было задержано оттого, что не было бумаги о моем дворянстве».

Следует заметить при этом, что доброжелательно относившиеся к выпускнику штурманского училища начальствующие лица не скупились на доброту в даваемых Макарову характеристиках. И даже при этом «проталкивание» кандидата на звание гардемарина шло с откровенным «скрипом». Уж слишком придирчиво относились в кабинетах Морского министерства к личностям кандидатов на звание флотского офицера.

Так, командующий войсками Восточно-Сибирского военного округа генерал Шелашников, через которого шло на Макарова представление к морскому министру, в конце своего собственноручного рапорта заметил следующее:

«...По отзыву его ближайших начальников, Макаров подает надежды стать со временем выдающимся по своим познаниям и усердию флотским офицером».

Командир корвета «Варяг» капитан 2-го ранга Лунд заканчивал свое письмо в инспекторский департамент так:

«Прося ходатайства о Макарове, я, со своей стороны, осмеливаюсь уверить, что Макаров будет одним из лучших морских офицеров молодого поколения, и если перевод из корпуса флотских штурманов во флот есть отличие, то Макаров вполне этого достоин».

Новопроизведенный гардемарин Степан Макаров посетил в столице Адмиралтейство, но не его начальственные кабинеты, а редакцию журнала «Морской сборник». Редакционный работник был немало удивлен тем, что восемнадцатилетний моряк, за плечами которого насчитывалось шесть лет морской практики, принес «стоящую», пусть и небольшую, но чисто научную статью. Она называлась «Инструмент Адкинса для определения девиации в море».

— Разрешите представиться: гардемарин Макаров.

— Очень приятно. Вы нам что-то принесли?

— Да. Небольшую рукопись об особенностях использования инструмента Адкинса в походе.

— Значит, у вас есть опыт штурманского плавания. Где вам приходилось заниматься определением девиации корабля?

— В Тихом, Индийском и Атлантическом океанах.

— В трех океанах! Тогда сколько же вам лет?

— Восемнадцать.

— Заканчиваете Морской корпус?

— К сожалению, нет. Прошел обучение в Николаевском морском штурманском училище на Амуре.

— Значит, вы дальневосточник. На каких боевых судах плавали?

— Два года на эскадре Тихого океана.

— Что ж, послужной список у вас дай бог каждому гардемарину. Давайте ваш материал. Обязательно поместим в сборнике.

— Благодарю вас, честь имею кланяться.

— Успехов вам. Надеемся, что это не последняя наша встреча. Пишите. По первой странице видно, что научная мысль есть и пером вы владеете.

Статья гардемарина Макарова увидела свет тогда, когда ее автор находился в очередном плавании, на сей раз через Атлантику к берегам Бразилии. Так Степан Осипович впервые заявил о своих научных познаниях со страниц авторитетного по сей день морского журнала.

Сам Макаров относился к «Морскому сборнику» с большим уважением. Журнал, основанный в 1848 году как военно-научный для флота, в скором времени стал широко известен во многом благодаря публикациям таких маститых авторов, какими являлись В. И. Даль, И. А. Гончаров, К. М. Станюкович, Д. В. Григорович, Н. И. Пирогов, К. Д. Ушинский.

После месячного отпуска (он прошел в поместье учителя из Николаевского училища Б. А. Бровцына в деревне Глупые Горки Крестовского уезда Новгородской губернии) Макаров вместе с другими корабельными гардемаринами ушел в учебное плавание за границу на фрегате «Дмитрий Донской». Здесь он быстро завоевал расположение командира и товарищей и стал усердно готовиться к экзамену на флотского офицера. Поход по просторам Атлантического океана лишь подтвердил морскую зрелость кандидата на первый офицерский чин.

Непосредственным начальником во время похода оказался лейтенант Петр Дурново. Своему подчиненному гардемарину корабельный офицер после океанского плавания «Дмитрия Донского» дал следующую служебную характеристику:

«Примерным знанием дела, расторопностью, усердием, исправностью резко выделяется из среды прочих гардемарин. Начитан, любознателен и обещает многого в будущем».

Один из сослуживцев Макарова, познакомившийся с ним незадолго до производства в первый офицерский чин, вспоминал:

«Никогда не изгладится из моей памяти стройная, здоровая фигура белокурого юноши, живые глаза которого сверкали проницательной любознательностью и природным умом, а веселая улыбка отражала добродушную, жизнерадостную самоуверенность».