— Ну… — отец тоже, вроде бы, удивился вопросу. — Как-то все сразу решили, они были такие… такие…, - да уж, совершенно ни на кого не похожие. — И потом, в этом доме тоже когда-то жил маг, который…

Мы подошли к лавке и остановились перед дверью. Миссис Грэнж, топтавшаяся перед закрытой витриной, недовольно посмотрела на отца — и куда ей понадобилось мясо с утра пораньше? Отец поздоровался, торопливо открыл дверь лавки — оттуда дыхнуло подвальным холодом, словно десятка два призраков притаились во тьме. Отец повернулся ко мне и скороговоркой пробормотал, глядя куда-то поверх моей медной макушки:

— Который как-то плохо закончил, то ли убили его, то ли самоубийством жизнь покончил, не припомню. Но у нас всегда говорили, мол, кроме магов в такой дом никто не заселится. Ты же знаешь, какие тут люди суеверные.

Он, наконец, ушёл, а я постояла на пороге и поплелась обратно.

"Вот один самоубийца и нашёлся" — сказал бы Джеймс.

Особняк Фоксов, далеко не единственный принадлежащий им дом, располагался на окраине Ринуты, города, с которым наш хутор разделяло почти общее, состоящее из двух неравномерных отсеков кладбище. Зачем уважаемому семейству понадобилось приобретать ещё и особняк на хуторе — ума не приложу. Мистер Слай, тот самый приятель отца, который восемь месяцев назад отвёз нас с Ларсом в Академию Безмолвия, вопросов по дороге не задавал — меня всегда радовали такие тактичные, погружённые в себя люди, всегда, но только не сейчас. Наоборот, хотелось пустой болтовни, вопросов ни о чём, назойливого любопытства, чего угодно, что позволило бы мне сдержать внутреннюю дрожь и мучительное ощущение собственной неполноты. Надеюсь, однажды это пройдёт: другие люди все так живут, и ничего.

"Так то другие, не то что ты, безумица", — сказал бы Джеймс, а я подавила вздох и уставилась в окно. А вдруг Джеймса там уже нет? А вдруг…

Мистер Слай притормозил, как я и просила, не прямо перед воротами, а чуть поодаль, вопросительно покосился на меня.

— Обратно я сама, — торопливо сказала я приятелю отца, и тот неуверенно, с сомнением, кивнул. А что, если Фоксы куда-нибудь уехали, и…

Я спрыгнула с верхней ступеньки и пошла по непривычно широкой городской улице, чувствуя спиной укоризненно-внимательный взгляд возницы.

Двух- и трёхэтажные дома в этом районе Ринуты стояли на достаточно комфортном расстоянии друг от друга — и вроде бы соседи поблизости, но и в окна никто не заглянет, и семейный скандал не подслушает. А ещё здесь у каждого дома были вполне себе роскошные и просторные околодомовые территории, превращённые руками заботливых, высокооплачиваемых работников в цветущие ароматные сады. Не такие, конечно, как в поместье сэра Лаэна, всё-таки это был городской дом, а не загородное имение, но всё же…

Когда я покидала дом Габриэля в самый первый раз, то находилась в слишком смятенном от произошедших перемен состоянии и ничего толком не рассмотрела, но сейчас взгляд сам собой цеплялся за высокую металлическую ограду, строгий частокол толстых прутьев которой так резко контрастировал с причудливыми узорами академического ограждения.

Какое-то вьющееся растение с тёмно-малиновыми листьями в форме сердечек густо оплело ограду — не особо удастся разглядеть, что там за ней внутри. Подходить к воротам близко я как-то не решалась — наверное, там сидит какой-нибудь привратник или охранник… как оно у аристократов обычно устроено? Вроде, когда я оттуда выходила, не было никого, но, опять же, точно сказать не могу… Я принялась раздвигать упругие ветви, мысленно ругаясь на все лады — они оказались ещё и шипастыми. Поджечь их, что ли? Огонёк вспыхнул на ладони, но я не рискнула вандальничать — просто подержала пламя на руке, уныло уставившись на проклятущие растения. Однако те оказались довольно трусоваты и не лишены рассудительности — внезапно ветки поползли в стороны, словно опасаясь возможной угрозы. Я приникла глазом к образовавшейся щели и замерла, ощущая, как что-то внутри колотится и гулко пульсирует равным ритмом: между подстриженных аккуратных кустов, совершенно традиционного зелёного цвета, шёл высокий и худощавый юноша с пышными, короткими золотистыми волосами.

***

Он? Или не он? Хотелось рассмотреть его всего, до мельчайших подробностей — тонкие черты красивого, такого ещё непривычного лица, как мне теперь показалось, совершенно не похожего на лицо Габриэля, чёрную рубаху навыпуск, какую-то цепочку или бечёвку на шее… Юноша — пожалуй, уже всё же юноша, не мальчик — выглядел болезненно-бледным, шёл медленно, словно через силу, и сердце у меня сжалось. Чужое тело. Но если это Джеймс, незримый свидетель и собеседник всей моей без четырёх недель восемнадцатилетней жизни…

Я опять покосилась на высокую ограду с мнимо безобидными, а на деле колючими и почти разумными лианами. Стоит ли пытаться перелезть или…

Да сколько можно!

Наклонилась, отыскала небольшой камень, прицелилась — в такое небольшое отверстие попасть в десятку было непросто — и бросила. Судя по сдавленному мычанию, в цель попала. Юноша закрутил головой, потирая плечо, а я просунула руку в проём, между прочим, довольно больно оцарапавшись, и помахала, надеясь, что это вялое, болезное тело среагирует хоть на что-нибудь.

Через несколько предательски долгих мгновений он уже стоял передо мной, демонстрируя самое искреннее изумление в широко распахнутых чистых голубых глазах.

— Ну, здравствуй… братец.

— Демоны, как ты здесь..? — голос тоже незнаком, но взгляд… Взгляд отчего-то не кажется мне чужим.

— Крылья отрастила и прилетела. Что, здорово теперь не находится со мной каждую секунду?

Я сказала это насмешливо, скрывая какую-то неуместную чувствительность, но в глубине души мне стало вдвойне не по себе при мысли о том, как должно быть радуется Джеймс своей нежданной свободе и шансу на новую полноценную жизнь.

— Иди сюда, я тебе открою.

— Лучше выйди ты, — ещё не хватало раньше времени встретиться с его родителями, каждый из которых реагирует на меня так по-разному — и при этом одинаково неадекватно.

Он поколебался пару мгновений, но потом, наконец, кивнул, и спустя невероятно долгое время — минут десять, не меньше — всё-таки выбрался наружу и даже неуверенно добрёл до меня, держась рукой на ограду. На секунду мне стало совестно, но я сердито тряхнула волосами. А вот… сам виноват! Нечего было лезть куда не звали, то есть в данном случае — в первое попавшееся тело. Смущение, неприятное чувство вины и собственной неправоты заставили только выше вздёрнуть подбородок.

— Там слишком много лишних ушей.

— Так ты пришла поговорить… со мной?

— В том числе и с тобой, — в какой-то момент знакомая ёршистая нотка пропала из его слабого голоса, и мне вновь стало страшно, что я ошиблась, что, возможно, это не он, или — не всегда он, или…

Незнакомец с таким знакомым взглядом шатнулся вперёд, словно собрался рухнуть на меня, а я ухватила его за плечи.