Лагерь и впрямь смотрелся паршиво. Что за место! Голое. Мрачное. И снова ей подумалось, что здорово было бы пофотографировать. Запыленные палатки на фоне песка, верблюды — какие удивительные снимки вышли бы.

И вдруг она заметила лошадь. Оседланную, беспризорную.

На ней можно сбежать.

В ее плане не было никакой логики. Она просто хотела уехать — и будь что будет.

Усевшись, на одеяло, выполняющее функцию седла, Телли стукнула лошадь пятками, побуждая тронуться.

Лошадь удивленно скосила на нее глаз и двинулась легкой трусцой. Сердце Телли стучало в такт лошадиному бегу.

Этот глупо, опасно. Но назад она не повернет. Ей казалось, что она мчится, спасая свою жизнь. Вернее, от навязываемой ей жизни.

Долгие годы она делала, что хотят другие, откладывала свои стремления, надежды и больше не может ждать.

Солнце слепило глаза, жара давила, как тяжелое покрывало. Телли пыталась покрепче ухватиться, приспособиться к непривычному седлу. Возможно, будь у нее другое детство, другой жизненный опыт, она бы осталась в лагере и ждала. Но она и так чуть не всю жизнь провела в ожидании.

Телли росла вместе с пятью братьями и сестрами. Как старшая, она отвечала за многое, практически за все. Провожала младших в школу, встречала после уроков. Кормила, одевала, на родительских собраниях бывала куда чаще матери.

Подростком Телли постоянно мечтала уехать из дома — побросать вещи в машину и просто уехать, — оставив позади все обязанности и ответственность. Но к тому времени, когда она закончила школу, мать окончательно подорвала свое здоровье, и Телли понимала, что бросить семью нельзя.

Вместо того, чтобы сбежать в реальную жизнь, она сбегала в мир фантазии, с помощью книг и фильмов, театра и фотографий переносясь туда, куда не могла поехать. На Амазонку? Она была там. Эверест? Взбиралась на самую вершину. Египет? Обязательно. Париж? Сколько угодно.

Когда самому младшему брату исполнилось шестнадцать и он получил водительские права, Телли поняла, что дети наконец достаточно повзрослели и позаботятся о себе сами. Родители умоляли ее остаться, но Телли стукнуло двадцать шесть, а она нигде еще не была, последние десять лет только тем и занималась, что заботилась о других. Она была непреклонна. Даже если это стремление ее убьет.

Глядя теперь на бескрайнюю пустыню, Телли отдавала себе отчет, что действительно может погибнуть. И какого черта ей понадобилось в Бараке, или Оуахе, как ее там?

Непонятно, не то Телли соскользнула, не то лошадь споткнулась, но только что девушка сидела верхом, а в следующий миг уже падала. Лошадь безмятежно продолжила путь без нее.

Очутившись на раскаленном песке, Телли быстренько вскочила на ноги. Только не паниковать. Слезы не помогут. Бороться надо до конца.

Собрав всю свою решимость, Телли направилась в ту же сторону, куда ушла лошадь. Не обращая внимания на обжигающее солнце, она шла и шла. Именно этим ты и занималась последние пять лет, напомнила она себе. С тех пор как Телли уехала из дома, она едва ли не постоянно жила в дороге, с рюкзаком за плечами, забираясь в самые удаленные места, чтобы фотографировать детей.

Почему детей? Случайно Телли открылась истина. Детские мордашки помогали ей узнать свое собственное лицо. У нее самой не было настоящего детства. Времени на игры. Никаких спортивных секций, классов балета. «Откуда взять деньги, золотко? Кроме того, ты нужна нам здесь».

К горлу подступил комок жалости к себе, и Телли не сразу заметила, что горизонт почернел. Ей стало еще страшнее.

Она сбилась с шага. С замирающим сердцем Телли осознала, что направляется прямо к центру песчаной бури.

Телли повернулась, лихорадочно соображая, куда податься, как защитить себя. Но идти было некуда. Облака песка между тем уже кружились совсем рядом, небо стало коричневым. Бледное солнце исчезло, все кругом зловеще притихло.

Волосы на голове Телли встали дыбом. Опасность ощущалась и в тяжелом небе, и в молчании подступающей тьмы. Буря набухала, разрасталась, словно фантастическое чудище, пробуждающее к жизни.

Нигде не было слышно ни звука. Но Телли чудился ужасный рев. Песчаный монстр, казалось, дышал, тянулся к ней огромными лапами, засасывая в темноту.

Тут я и погибну. Вот какой бывает конец. И у меня даже нет фотоаппарата.

Она попыталась рассмеяться над собственной хлипкой шуткой, но изо рта вырвалось лишь слабое шипение, а взгляд был прикован к черной стене песка, приблизившейся почти вплотную.

И вдруг раздался неистовый топот копыт, показался расплывчатый силуэт всадника. Мчащийся на лошади Тэа подлетел к ней и подхватил в седло. Ни на секунду он не замедлил движения. Лишь пригнул ее голову ниже, и они поскакали, понеслись от песка и бури, и монстров, рожденных мстительным ветром пустыни.

Их целью оказалась скала. Проезжая мимо, Телли лишь издалека бросила на нее небрежный взгляд, не придав этому никакого значения. При ближайшем рассмотрении оказалось, что в скале есть расщелины, нечто типа маленьких пещер. Туда Тэа сейчас и направлялся. Ветер, насыщенный песком, больно бил в лицо, песчинки кололись, как иголки. Телли прикрыла рот и нос, чтобы песок не набился туда.

— Полезай! — крикнул Тэа. Чуть ли не зашвырнул ее в расщелину. Как ни боялась Телли скорпионов и змей, сейчас они казались более безобидным вариантом.

Она быстро заползла внутрь, Тэа последовал за ней, втащив туда же и голову лошади, крепко удерживая поводья, чтобы та не могла сбежать.

Прижатая спиной к скале, а грудью к Тэа, Телли закрыла глаза, прислушиваясь к неистовствующей снаружи буре.

Если б Тэа не пришел…

Если б он не стал ее искать…

Глаза защипало, горло сжалось.

Подобные истории не для нее.

Конечно, она искала приключений и хотела повидать мир, но… Исследовать и рисковать, но не полагаться на кого-то другого. Не зависеть от кого-то еще.

Лошадь несколько раз дернулась, переступила с ноги на ногу. Завывание снаружи достигло своего апогея.

— Твоей лошади плохо, — сказала Телли, понимая, что летящий песок больно бьет животное по бокам.

— Не ей одной, — лаконично ответил Тэа.

В пещере было темно, но, повернув голову, Телли сумела различить его резкие черты, не утратившие своей жесткости.

Она сглотнула, остро ощутив теперь тесное соприкосновение с его телом. Он удерживался на локтях, стараясь не задавить ее, но и без того ощущений хватало.

Жарких.

Жгучих.

Желание заструилось по телу Телли. Ее затрясло. Боже правый, неужели он это чувствует?

Сжав руки в кулаки, она пыталась подвести под свои ощущения логическую основу, объяснить очарование пережитым страхом, адреналином. Такое бывает. Паоло говорил, что многие мужчины и женщины влюбляются друг в друга именно благодаря пережитым вместе опасностям. Что-то там творится с гормонами.