может, за ней выход в виде самой обычной лестницы наверх, по которой я поднимусь, посмеиваясь над своими страхами? Внутренний голос настойчиво шептал, что это слишком хорошо для того, чтобы оказаться правдой, но я от него легкомысленно отмахнулся.

Постаравшись с максимальной точностью воспроизвести в памяти план подвала, я определился с направлением и осторожно двинулся в сторону таинственной двери.

Глава 4

Шаги я услышал совершенно случайно, мне банально повезло: я неожиданно для самого себя остановился просто перевести дыхание, так как сердце колотилось, как сумасшедшее. В подвале отзвук моих шагов звучал глухо, видимо, потому что я шёл по полу, покрытому толстым слоем пыли. Но тем не менее какое-то подобие эха всё равно было, поэтому я сумел расслышать тихий звук, который показался мне странным, неуместным.

Он раздался чуть позже, чем погасло эхо моего последнего шага, и я замер, как мышь под веником. Почему-то не возникло ни малейшего желания радостно окликнуть того, кто шагал со мной одновременно. Если этот кто-то прячется, стараясь сделать своё присутствие максимально незаметным, то вряд ли у него приготовлена для меня коробка шоколадных конфет.

Я сделал несколько шагов и прислушался: в подвале царила абсолютная тишина, даже полагающегося мне эха слышно не было. Зато где-то на пределе слышимости раздалось противное «шлёп-шлёп». Так как я стоял совершенно неподвижно, то эти звуки не имели ко мне никакого отношения. А к кому имели?

Мысль о том, что это могут быть Нюся или Глеб, я отбросил сразу: они совершенно точно не стали бы прятаться. И что-то настойчиво шептало мне, что от знакомства с невидимым спутником лучше всего воздержаться. Ну вот не нужно мне это знакомство! Совсем-совсем!

Шлёп-шлёп… шлёп-шлёп… шлёп-шлёп… раздалось уже гораздо ближе, но я никак не мог понять, где именно: то мне казалось, что звуки доносятся из-за окна, то они звучали там, откуда я упал, то вообще где-то впереди.

Мой невидимый преследователь перестал скрываться, но от этого стало почему-то ещё страшнее. Я чувствовал, как сердце колотится не там, где ему положено быть, а где-то в горле, мешая дышать. Мне казалось, что оно грохочет настолько оглушительно, что его слышно не то что в подвале, а даже на улице. При этом я никак не мог перестать думать о том, что стою, как последний дурак, прямо посреди подвала, то есть на самом виду, и как только оно войдёт сюда, то сразу же меня увидит. По идее, надо быстро прятаться, но куда?!

Я лихорадочно закрутил головой, пытаясь найти, куда можно нырнуть, чтобы тот, который всё ближе, меня не заметил. Глупая, совершенно иррациональная надежда, но покорно стоять и ждать, пока меня увидят – тоже было выше моих сил. Шлёп-шлёп… шлёп-шлёп… шлёп-шлёп…

С трудом подавив детское желание заорать и ломануться куда угодно, только бы отсюда, я внезапно заметил старый письменный стол, стоявший неподалёку от раскуроченного автомобиля. Махнув рукой на конспирацию, я рванул к нему, чудом не уронив стоявший на пути стул, и буквально закатился за пусть не слишком надёжную, но всё же преграду.

Скорчившись в тесном пространстве, я замер и, кажется, даже почти перестал дышать, полностью превратившись в слух. Какое-то время вокруг царило абсолютное безмолвие, и я уже решил, что странные звуки-шаги мне померещились, но, к счастью, вылезти из-под стола не успел. Шлёп-шлёп… шлёп-шлёп… шлёп-шлёп… раздалось совсем рядом, буквально в паре метров от моего ненадёжного убежища. Но теперь к звуку шагов добавилось тихое, похожее на всхлип, сопение. Пожалуй, так мог бы дышать человек, уставший от долгих рыданий. Но откуда здесь, в подвале Стрешневского особняка могло взяться нечто, издающее подобные странные звуки?

«Господи, я клянусь: я брошу курить, никогда в жизни больше не прикоснусь к сигаретам, и вообще начну вести правильный образ жизни, только пусть оно сейчас меня не заметит! Пожалуйста!!»

Мне кажется, я ещё никогда в жизни с такой искренностью не взывал к высшим силам. Зажмурившись до звёздочек в глазах, продолжая, как мантру, повторять свою не то просьбу, не то молитву, я скорчился под старым письменным столом и старался не дышать.

Шлёп-шлёп… шлёп-шлёп… шлёп-шлёп… прозвучало уже откуда-то от стены с гильотиной, а может, и из другого угла, во всяком случае, оно было гораздо дальше, чем минуту назад. Не знаю, что послужило причиной этого: может, высшим силам стало скучно, и они решили посмотреть на продолжение спектакля, или сработал ещё какой-то неизвестный мне фактор. Для меня это было настолько вторично, что я даже думать об этом не хотел. Главное, что жуткое существо отдалялось. Очередной вздох, похожий на всхлип, прозвучал где-то наверху, и наступила благословенная тишина.

Ещё несколько минут я не решался выглянуть из своего укрытия, а потом очень осторожно высунул голову и огляделся. В подвале по-прежнему никого не было, лишь на полу остались странные отпечатки: словно кто-то тащил за собой что-то достаточно тяжёлое. Никаких других ассоциаций оставленные вздыхающим существом следы не вызывали. Мелькнула, конечно, мысль о том, что подобные полосы могли бы остаться от хвоста, но я её с негодованием отверг: не крокодил же тут бродил на задних лапах, в самом-то деле.

Стараясь не шуметь, я выковырял себя из-под стола и с трудом разогнулся: для того, чтобы поместиться в этом импровизированном укрытии, мне пришлось сложиться чуть ли не вчетверо. Вокруг на первый взгляд ничего не изменилось: всё тот же ржавый остов автомобиля, старая мебель, выбитые стёкла маленьких окошек, дверь на противоположной стене. И вдруг я почувствовал, что сердце пропустило один удар, хотя даже не понял сначала, почему. И лишь присмотревшись, выругался про себя, собрав все самые грязные ругательства, какие смог извлечь из недр памяти. Фонаря на столе не было.

Я ошарашенно поморгал, потом закрыл глаза, постоял немножко и снова посмотрел на стол. Фонарь исчез, словно его тут никогда и не было. Но мне же не могло привидеться? Тем более что след от него остался – вот он, отчётливо виден на пыльной поверхности. Но след есть – а самого фонаря нет. От предчувствия чего-то не просто неприятного, а глобально отвратительного заныли зубы и отчаянно захотелось вернуться на сутки назад, забаррикадироваться в квартире и никогда не видеть и не слышать госпожу Стрешневу и с её странными идеями и ещё более странными поступками.

Интересно, все эти разговоры о кладе – они имеют под собой хоть какую-то реальную основу или это плод нездоровой фантазии как бы княжеской как бы наследницы? С одной стороны, верилось во всё это с большим трудом,