— Не прогоню. Так уж и быть служите мне.

***

Поля казались обнаженными средь зеленого леса, только местами виднелись клочки их золотистых волос — стоги. Ветер важно и медленно прогуливался среди собранного жита, а солнце щедро поливало его своими горячими лучами. Наступило бабье лето: та пора, когда еще приятно тепло, но уже чувствуются будущие холода. Это время крестьяне использовали для свадьбы и других свят, уже за пару недель женились трое парубков, и не желая терять момента Богомил затеял такой разговор с матерью, когда вся мелкая живность громко пела в траве, почувствовав волю последних ночей.

— Мамко, я хочу посвататься к Софе. Ну, дочке Степана, да, кузнеца.

— Хорошо, посватаемся, я ж тольки рада и буду, что одного сынка пристроила, — старушка оторвалась от вечерней пряжи и с улыбкой глянула на копию ее Вани.

— Она только не веста она у меня, сама знаешь, мать у нее давно померла, а выучить ее некому было.

— Ишь ты! Я для своего сына и из козы драной весту сделаю!

— Коз в селе и так хватает, а ты мне Софу поучи, если понравится.

— Понравится, бычок ты мой, ложись спать. Утро вечера мудрее.

Громко чмокнув мать, он со спокойной душой, пусть и немного переживая о том как будет свататься, лег спать. Мария окинула грустным взглядом балку на потолке и вздохнула:

"Еще зиму назад лежали оба в люле, а теперь ни утром, ни днем их не видишь. Совсем мужиками стали, все в справах…

Ну ничего, скоро Зюзя придет и никуда они из дому не выйдут. Будут тут со мной, мне на потеху, а после уже и внучаты будуть и будут звать меня "баб Марья" или ласково так, как коты голодные, "Бабуся". Осталось лишь Кветочку мою пристроить к хорошей молодухе, и можно на покой".

Мать встала из-за станка и направилась в сени, уложила веник под платье, слегка раздвинув груди, чтоб не видно было, и направилась к кузнецу. Шла она тихо по дворам, украдкой перелезая заборы. "Важно, чтоб не бачыли, тогда добра буде". Дом кузнеца был средний, заборчик из низких бревен, а возле калитки стояла лавка. Старушка постучала.

— Хто тама?

— Это я, Мария Некифоровна, выйди, нам потолковать надобно, — старушка уселась на лавку наблюдая за широкоплечей фигурой старика. Он тяжело сел рядом, оправил белую рубаху и, почесав бороду, уставился на гостью.

— Так чего это тебя на ночь глядя принесло?

— У меня вот петушок мой на твою курочку смотреть стал. Надо бы решить ужо.

Лицо кузнеца нахмурилось: — Петушок то у тебя с длинным чубом видать?

— Ой, не, Степан Никитич, это я об таком шибко сильным петушочке говорю.

— Тогда завтра можа прийти, посмотрим мы на этого певника.

Еще немного потолковав о завтрашней встрече, они разошлись. Перед тем как зайти в свою хату, Мария попросила соседку стать свахой — "чтоб все было как надо и никак иначе".

Вот так быстро, пока будущий жених спал, старушка уже все подготовила и со спокойной душой легла на перину в предвкушении завтрашних сваток, напрочь позабыв о венике, который слегка покалывал кожу.

Как только солнышко село мать по новой уложила веник меж грудей, оделась во все чистое и белое, сын оделся также. Шли они молча, все так же по дворам да огородам, стараясь не испачкать одежду. Дрема окутала все село: куры тихо кудахтали в курятниках, лошади громко сопели в хлевах, мужики да бабы спали на печах, а дети, которых отправили на выпас коров, рассказали друг другу небылицы под треск огня. Дрема нежно гладила все живое, шептала нечто приятное и спокойное, убаюкивала. Только изба кузнеца не спала, в окнах горели свечи, а гости-свахи — Ратибор и баб Марья- готовились к битве между собой. Подойдя к нужной двери, мать велела прикоснуться плечом к косяку, а после этого — постучать. Сын сделал как сказано и с некоторой боязнью смотрел на дверь.

— Хто тама?

— Это я, Богомил, купец здешний.

Дверь отварилась и гости зашли в дом. Мать сразу же прикоснулась к печке, своей улыбкой благодаря свах, жених чопорно прошел на кухню и сел, Софы еще не было.

— Певничек на месте, а где же курочка? — поинтересовалась мать садясь рядом.

Услышав зов, девушка, в зелененьком чепце и косой сзади, зашла на кухню и выставила каравай на белом кружевном ручнике, кружева были сделаны мастерски, что обрадовала Марью. Невеста села возле отца, а по бокам стола уселись свахи. Марья с улыбкой огляделась, чувство, что от нее сейчас зависит свадьба молодых тешило, обтерев нос она начала:

— Пришел купец — у нас товар, какой же будет нам ваш дар?

— Первый дар не велик, ведь нам так Род молвит.

На столе оказалась золотая монета.

— Одной монеты мало — ты глянь какая пава!

— Да и наш купец не плох, не горбат и не урод.

— А рожа як корыто — разве ж гэто мило?!

Ратибор выложил три монеты. Лица молодых слегка покраснели, а старый кузнец улыбнулся, не столько смущению детей, сколько острым словам свахи.

— А чего ж сидит молчит — не уж то грустный он сидит?

— Краса Софьи мне мила, но только плохо складываю слова…

— Слова сложить у него не выходить, а покажи ноги хоть ходють?!

Ратибор поднял брата и подвел его к смущенной девушке. Старушки завели веселую песню.

"Покажи нам женишок как пляшут твои ножки!

А ты девица тож не стой — не жалей сапожки!

От как пляшут молодые — вот бы нам и их лета,

Ох была б я молодая вышла б замуж за купца!"

Когда молодые устало вернулись к столу, начал говорить Кветочка:

— Вон как силы много в нем, он потягается с конем!

— Это бачу я и так — а ти много в нем ума?

— Ума богато в закромах да сундуках и с собой его он носит, лишнего не спросит!

— Раз уж так, то глянь кака мастерица кузнеца! Сама рубаху вон сплела, да и шапку смастерила.

Баба Марья достала с печи новую рубаху с черной шапкой, жених сразу их одел.

— Хороша ли шапка, брат?

— Хороша.

— Хороша рубаха, брат?

— Хороша.

Сваха поставила перед женихом стакан полный вина. Сделав глубокий вдох и выдох Богомил одним махом выпил и стукнул пустой кружкой по столу. Невеста покраснела еще сильнее, из-за чего ее щечки стали похожи на спелые яблоки.

— Тогда невесту мы берем, да косу тоже мы возьмем!

Кузнец аккуратно подрезал косу, чтоб она