Елрех молчала и стыдливо отводила взгляд, усаживаясь на широкую скамью напротив меня. Я тоже не спешила заводить беседу, хотя уже точно знала, о чем мне нужно поговорить и как поступить с виновницей сегодняшнего переполоха. Мы так и сидели в молчании какое-то время, вздыхали шумно и тяжело, а затем в воде булькнуло, послышалось кваканье и снова плеск. Я не выдержала, но произнесла размеренно, негромко, чтобы не нарушить трепетное спокойствие:

— Завтра я подпишу соглашение, чтобы попытать удачу и стать любовницей Волтуара.

— Он не откажется от тебя, — таким же тихим голосом сказала Елрех.

— Знаю. Теперь уже знаю. — Мои пальцы непроизвольно дрогнули, сжали шершавую ткань юбки, и я снова тяжело выдохнула. — И если честно, то мне страшно, что я даже поцеловать его не смогу. Не пересилю себя.

— Шан’ниэрды красивы, аккуратны. Почему? — украдкой взглянула она на меня. — Из-за Вольного?

— Не только, — не стала лукавить я, обнимая себя за плечи. — Рогатые, хвостатые… Это же зоофилия какая-то.

Она покачала головой.

— Извини, Асфи, я не знаю, о чем ты говоришь.

Я постаралась прогнать отвращение и неприятные образы того, что, возможно, ждет меня в ближайшем будущем.

— Я хочу, чтобы ты утром отправилась со мной, — проговорила я, собирая в голове только те вопросы, которые необходимо решить первостепенно.

— Для чего? — нахмурилась она. — Правитель не приглашал меня.

— Я плохо читаю на вашем языке, могу не разобраться в чем-то важном. Я даже понимаю с трудом, что тут у вас считается важным, а что мелочь. Не хотелось бы попасть в пожизненное рабство.

— Не попадешь, — на мгновение ее лицо озарилось улыбкой и добротой, но быстро все исчезло.

— Хватит, Елрех. Я простила тебя, — заверила я, глядя прямо ей в глаза. — Немного злюсь, немного расстроена, но простила, ясно? Лучше помоги мне со всем разобраться. Чувствую себя такой вареной, будто не со мной все это происходит.

Она некоторое время смотрела виновато, а затем, чуть расправив плечи, бодро произнесла:

— Он не имеет права никого насильно удерживать рядом с собой, даже если полюбит. Ты ведь помнишь особенность шан’ниэрдов?

— Помню, — поежилась я. — Не хватало еще стать той самой единственной.

— Зато любящий шан’ниэрд никогда не пойдет против твоей воли, — она оглянулась в сторону дома и добавила: — если, конечно, это не Вольный.

— А политика? Супруга не влияет на нее, пользуясь слабостью? — немного удивилась я.

— Ты уже заглядываешь так далеко? — улыбнулась Елрех. — Духи свидетели, только что ты была недовольна и вероятными поцелуями с Волтуаром.

— Не-е-ет, — полушепотом протянула я, не желая даже представлять себе ужасную картину того, что стану женой в этом мире. — Этот вопрос мне действительно ни к чему.

— Вот, что важно, Асфи, — теперь Елрех смотрела строго. — Когда он выберет тебя своей любовницей, — а он несомненно это сделает, раз уж привез тебя сюда и согласился рассмотреть получше, — ты не сможешь изучать дар реки Истины.

— Почему? — напряглась я. Моя сила важна, и может помочь в поиске сокровищницы.

— Мы неоднократно убеждались, что дар не подчиняется тебе, когда ты пьешь зелья. Видимо, нужны искренние желания, чувства, а любые зелья, которые усиливают их, воспринимаются духами, как хитрость, обман.

— Меня будут поить зельями? — разволновалась я.

— Ничего серьезного, — поспешила успокоить Елрех. — Во время походов ты пила настойку, чтобы избежать в трудных условиях женской крови. В благоприятных условиях лучше выпускать ее, очищать тело от того, что оно считает лишним.

— Елрех, — перебила я, чуть поморщившись, — я достаточно хорошо знаю о том, что ты мне рассказываешь. В нашем мире в этом разбираются лучше, чем у вас. Что с зельями?

Елрех убрала белую прядь за ухо, чуть склонила голову, отчего глаза спрятались от лунного света в тени.

— Любовница ни по каким причинам не смеет отказать своему правителю. Лишь однажды за тридцать смен солнца на луну она освобождается от его внимания. Ежедневно ты будешь пить зелья, которые усиливают желания, — проговорила она обыденным тоном, а я зажмурилась и сжала челюсти, сдерживая ругательства, — но они же удерживают женскую кровь. И в необходимый день тебе будут выдавать другие зелья, чтобы за краткий срок избавить тебя от нее. Не волнуйся, пугливая Асфи, — по-своему она приняла мое выражение лица, — тебе не будет больно. Этот день ты благополучно проспишь.

Я бы с удовольствием проспала все пребывание в Фадрагосе, если бы кто-нибудь отыскал для меня Сердце времени. С другой стороны, хорошо, что я не смогу обращаться к дару. Наверняка Ксанджи поселились бы рядом со мной. О моих способностях никто не должен узнать, а если учесть, что меня ждет, то я точно буду часто нервничать. Вполне возможно, что и с самоконтролем распрощаюсь. Зелья пить, чтобы…

— Елрех, — испуганно взглянула я на подругу, — а противозачаточные у вас есть? Это таблетки… лекарство… зелье, — решила не мучиться с объяснениями, — которое не позволяет зачать ребенка. Я не говорю, что прямо сразу в постель к Волтуару стремиться буду… Очень надеюсь, что смогу оттянуть этот ужас до приезда соггоров, а там придумаю что-нибудь. Но и шанс мизерный, что у меня получится… Любовниц ведь не заставляют рожать?

Она нахмурилась, что мне очень не понравилось, и произнесла:

— Нет, не заставляют. Я о таком не слышала. Если правитель не осознает, что перед ним его избранница любви, то он никогда не свяжет себя с ней ребенком. Но и тогда должны быть ограничения. Ведь есть среди любовниц девушки, которых ждут возлюбленные. И такое бывает нередко. Правитель в любом случае отпускает этих девушек. Он не будет удерживать насильно рядом ту, которую полюбит. Любовь шан’ниэрдов — их слабость.

— Это если у девушки возлюбленный есть, а у меня-то его нет. Так зелье мне будут давать или нет?

— Женщины никогда не пьют такие зелья, — покачала она головой, — слишком опасно для нас. Их пьют мужчины, чтобы ослабить семя, не позволить ему раскрыться, попав в нас. Для них это безопаснее.

Час от часу не легче!

— То есть я должна довериться Волтуару? А если он забудет хлебнуть его? Ты понимаешь, что мне ни в коем случае нельзя…

Я зарычала, сжимая кулаки. Отвернулась в сторону пруда. Если кто-то умрет в Фадрагосе по моей вине, что очень плохо, конечно, то все равно есть надежда на Сердце времени. И все совершенно иначе, если я подарю жизнь в этом мире, а затем отберу ее, отматывая время вспять. Это даже не аборт, а гораздо хуже! Тяжелый груз и цепи, которые окончательно привяжут меня к этому миру, оставляя на моей душе все плохое, что уже случилось. Все убийства, несчастья… Ведь если бы мы тогда, в Красной Осоке, вновь не подняли наболевшее горе деревни, не спровоцировали Кирию вызвать Анью, наверняка, никто бы не пострадал. Вольный согласился заглянуть туда из-за меня, и он очередным ритуалом всколыхнул ненависть в горюющей женщине. Пусть моей прямой вины в гибели деревни нет, но я все равно не могла отделаться от мысли, что без меня ничего бы этого не случилось. Я смогу многое исправить, необходимо только отыскать артефакт.