— А-а, вона чо! — кивнул тот. — Это дело хорошее.

Из перелесков они выехали в поле, и теперь ровное зеленое море расстилалось справа и слева от них. Под пронзительным бирюзовым небом. И в этом море все стрекотало, пело и жужжало, шумело на все голоса. И жарило, жарило полуденное солнце.

— Так как, Трофим Силантьевич? — поторопила старика Юля.

— Да бывало, дочка, раз в пятилетку. Охотник, бывало, заблудится, хватятся, а нет его. — Силантьевич легонько подхлестывал кобылу. — А бывало, что из наших кое-кто не возвращался…

— Да неужто с концами? — удивилась Юля.

— Еще как с концами! — кивнул старик. — Как в воду.

— А что говорят? — поинтересовалась девушка. — Люди? Вы не подумайте, Трофим Силантьевич, я вашего имени упоминать не буду, — спохватилась она, — все будет от меня, автора.

Георгий недоумевал. Его хитрая подружка, похожая на очаровательную лису, явно не просто так напросилась на поездку со стариком в его телеге.

— Да люди чего только не говорят, — тряхнул вожжами Силантьевич. — Может, зверь задрал, может, утонул. Тут же болота есть. Расщелины. А что в городе, люди не пропадают?

— Еще как пропадают.

— Вишь, дочка, все как везде!

— Ну так ваших пропавших искали, наверное? — не вытерпел и возмутился Георгий. — Как же это так — взял и пропал человек? Не тайга же.

— Да искали, конечно, ну так на то он и лес, чтоб зайти туда и не вернуться, — весело и мрачно одновременно рассмеялся Силантьевич.

— Не понимаю, дикость какая-то, — вырвалось у Георгия.

— А ты свое недовольство болоту объясни, добрый молодец, или зверю какому. Тут ведь и рыси были, и кабаны, и медведи!

— Белые? — иронично спросил Георгий и получил тычок локтем от спутницы.

— Умничаешь, да? — в ответ спросил Силантьевич. — Ну-ну, — и покачал головой. — Он мне не нравится, барышня, кавалер твой. Дерзкий больно! Вот был у нас такой, дерзкий, Саввой звали, лет двадцать назад. — Старик подхлестнул кобылу. — Пропал. Искали — не нашли.

— Я с вами не спорю. Но вы о пропавших людях говорите так, точно это коты какие-то, — решил постоять за себя и за несчастных Георгий. — Ушел и не вернулся! Пропал, и ладно.

— И ничего не ладно: говорю же — искали! — помрачнел старик. — Да не нашли. Чего тут не ясно?

— Вы его простите, Трофим Силантьевич, молодой человек из Москвы. Привык по-другому смотреть на жизнь.

— Из Москвы! — присвистнул старик. — Да у вас там сколько миллионов бок о бок друг о друга трется? То ли десять, то ли больше. Вот где люди-то десятками каждый день пропадают, а то и сотнями!

— Да откуда вы знаете? — воспротивился Георгий.

— Да оттуда! Только кто тебе-то доложит, чой в твоей Москве происходит-то? В муравейнике вашем. Тоже мне, из Москвы он! Вам хоть тыща пропади — не заметите. Хоть десять тысяч. Сплюнете и дальше пойдете.

Резкое замечание провело враждебную черту между фуражиром и молодым историком. Юле надо было все исправить, и срочно.

— С Москвой все и так ясно, это и впрямь муравейник, — поддержала она старика и за его спиной погрозила спутнику кулаком.

— Во! — кивнул возница. — Соображаешь!

— Мне про ваш край интересно, Трофим Силантьевич. Разные подробности!

— Подробности, говоришь?

— Ага, — очень искренне отозвалась Юля.

И тут старик решил пооткровенничать, но только с девушкой, полностью игнорируя пассажира.

— Но меня ваш профессор предупреждал: мол, не стращай ребят-то. А то некому будет продукты возить. Но коли он тебе сам рассказал, тогда другое дело.

— Очень интересно, — скромно пропела любопытная студентка.

— Мы о том толковать не любим, дочка. У нас в Раздорном о том молчок. Даже между своими. А кто со стороны, тот и слова о том не услышит. Недобрая слава об этих местах ходила и ходит, ой недобрая! — Старик даже головой покачал для пущей убедительности. — В наших местах ведьмаки жили.

— Настоящие? — удивилась Юля.

— А коли не настоящий, то и не ведьмак, — ответил старик. — И не сто лет жили, а поболее. Тут ведь, в этих лесах, на этих озерах, много тайных мест! Веришь в тайные-то места, дочка? Или как?

— Верю, — выпалила Юля.

— А вот я не верю, — ровно заметил Георгий. — И в ведьмаков не верю.

— Ну и не верь, я с барышней говорю, — буркнул старик.

Юля больно ущипнула спутника за локоть, и тот едва не подпрыгнул. Но замолчал.

— Ты на озере-то нашем была? — прервал паузу Силантьевич. — Или первый раз туточки?

— Первый. Туточки.

— Понятно, — кивнул старик. — Вот тогда и сходи на озеро. Оно в километре от вашего лагеря-то. Рукой подать. Но тут только в залив упретесь. А надо еще километра полтора вдоль берега пройти. Тогда оно и откроется. Во всю ширь! Там, на середине, большой остров имеется. Он всегда как будто в тумане. Точно остров сам по себе, а большая земля отдельно. Словно прячется он ото всех.

Георгий тер локоть и зло посмеивался — он был материалистом и скептиком. А вот Юля хмурилась. И слушала, впитывала. Прямо небылицы какие-то! Но зачем старику врать? Да и проверить легче легкого — возьми да сходи.

— Кто к этим местам приближается, тот холод чует.

— Это как так? — вырвалось у Юли.

Телега подпрыгнула, и всех тряхнуло.

— А вот так. Могильный холод, — усмехнулся старик.

— Байки из склепа, — усмехнулся Георгий. — Ни с того ни с сего холода не бывает, уважаемый Трофим Силантьевич.

— Ишь ты!

— Да-да.

— То-то и оно, что с того и с сего, — продолжал старик. — Коли б просто так! Ан нет. На этом острове ведьмы и сейчас живут…

— Как это — ведьмы? — изумилась Юля.

— А вот так, красавица. Самые что ни на есть колдуньи. Оттого никто из наших к острову и близко не подплывает. Рыбаки ходят по озеру, но к туману — ни-ни. Благо озеро огромное — есть где порыбачить.

— На метлах небось по ночам кружат, а? — спросил Георгий. — Ведьмы-то ваши? С «холодного» острова?

— На метлах кружат или нет, не знаю. Но ты угадал, молодец, остров так и зовется — «Холодным». И слава у того острова недобрая испокон веку. Когда егерь Суконкин пропал — его искали. Все искали. Тогда и на остров милиция приезжала. Искали останки. Не нашли. И когда охотник Кормильцев пропал. И Пшенкин, сетью рыбку решивший половить. И девушка одна из Раздорного. Лет двадцать назад. Ее брат все искал. Ведьмак с Холодного острова тогда еще был жив, старый черт! Лет пять назад помер, говорят. Только бабы его, ведьмы, и остались.

— И кто они, эти ведьмы? — спросила Юлия.