Сам я с этим не сталкивался, но старшие товарищи пару раз под стакан рассказывали мне о том, как в обстановке глубокой секретности где-нибудь за рубежом высаживался десант из чиновников ГРУ. Тут-то и начиналось страшное.

Особенно запал мне в душу эпизод с одним политработником, отчаянно рвавшимся на встречу с недавно завербованным банкиром. Когда они увиделись, красный комиссар первым делом затребовал для проверки конспекты классиков марксизма, а потом принялся гонять буржуина по материалам недавно завершившегося съезда КПСС. В результате тот проникся глубочайшим уважением к мировой системе империализма и галопом поскакал в местную контрразведку сдаваться.

— А нам — не очень. — Мамон подлил нам обоим кофе. — Три дня сопели над документами. Потом их главный по бухгалтерии сообщил нашему шефу, что тому пора на нары.

— За что? — Я отхлебнул из чашки.

По вкусу кофе был так себе, но крепкий.

— Оказывается, мы только и делали, что нарушали инструкции. — Мой собеседник грустно усмехнулся и принялся загибать пальцы. — От одна тысяча девятьсот двадцать шестого года, тридцать девятого и, не поверишь, шестьдесят восьмого!

— Ты серьезно?

— Куда серьезнее. — Он загасил сигарету. — Ко всему прочему, говорит, у вас сплошь и рядом отсутствуют счета и другие подтверждающие документы из магазинов, отелей…

— Борделей, — подсказал я.

— Их тоже. Короче, мол, мы вас закапываем по самые гланды, либо, наоборот, входим в ваше непростое положение. А вы нам за это откатываете сущую мелочь, какие-то двадцать пять процентов от всех средств, которые вам присылает центр.

— Круто.

— Это точно. И вообще, говорит, проявите гостеприимство, отвезите на денек-другой куда-нибудь к воде, а то мы здесь совсем вспотели.

— Отвезли?

— Еще как! — Мамон расхохотался.

— Куда?

— На природу. — Он помотал головой. — В Подмосковье это называется лесополосой, а у нас…

— И как, искупались?

— Раздумали. — Мамон допил кофе и спросил: — Ты кайманов когда-нибудь видал?

— Имел счастье.

— Впечатлило?

— Более чем.

— Вот и этих тоже. Глянули наши дорогие гости, как они пасти разевают, и сразу сильно загрустили.

— В общем, отбились вы?

— Да. С тех пор больше не наезжают. Пока. А штаты все равно подсократили.

— Переходи на солнечную сторону, — посоветовал я.

— Мордой не вышел.

К сведению романтиков: разведка в России, Монголии и Гондурасе — совсем не то, что вы себе представляете по лживым книгам и плохим фильмам. Это обычная, насквозь и по диагонали бюрократическая контора типа министерства воздухораспределительный или управления какими-нибудь на хрен никому не нужными делами. Плащи и кинжалы, правда, имеются, но это, скорее, знаки принадлежности к самой что ни на есть непривилегированной касте, что-то типа спецодежды дворников, грузчиков или ассенизаторов.

Потому что все приличные люди трудятся в офисе. Неважно, где именно, в Москве на Ходоке, на улице Балованьи в Пекине или в Лэнгли, штат Вирджиния. Они определяют стратегию, разрабатывают планы, рассылают директивы на места с указаниями, как жить и работать всякому там быдлу. Милуют редко, карают гораздо чаще.

А вот у тех, кто «в поле», жизнь, доложу вам, не сахар с медом. Что в резидентурах при посольствах, что в нелегалах, как мой давний знакомец Мамон.

Не каждый доживает до пенсии, а те, кому повезло, насладиться ею, как правило, не успевают. Уж больно работа нервная. Надо быть последним идиотом, чтобы согласиться на нее. Мы как раз такие и есть. В разведку, как известно, никого на веревке не тянут, сюда приходят исключительно добровольцы.

— Грустно, — признал я и протянул собеседнику пустую чашку.

— До слез, — согласился Мамон и налил мне еще кофе.

— Так мы работать будем или рыдать дальше? — деловито поинтересовался я.

— Ну вот! — сокрушенно проговорил нелегал. — Человек перед ним, можно сказать, душу распахнул, а он!.. — Мамон развернулся и треснул кулаком в стену. — Како, мальчик мой!

— Да, шеф. — В дверном проеме сначала показалась всклокоченная голова, а потом просочился и сам мальчик, высокий пухлый парень, законченный ботаник с виду.

— Все оформил?

— Только что! — с гордостью ответил тот.

— Молодец! — не поскупился на похвалу его шеф. — А теперь доложи заезжему начальнику о работе, проделанной нами. — Мамон кивнул в мою сторону. — На пальцах и попроще, чтобы он понял.

— Будет исполнено! — заявил мальчик. — Прошу вас, сеньор. — Он распахнул передо мной дверь.

Я уселся за столик уличного кафе, прячущийся под навесом, забросил на свободный стул сумку и принялся ожидать официанта. Тот появился не сразу и заспешил ко мне, вернее, обозначил нечто вроде пародии на рысь.

— Что угодно сеньору?

— Вина.

— Могу посоветовать…

— Не надо советов, дружище, просто принесите бутылку «Альтаира» урожая две тысячи четвертого года.

— Чилийского? — с надеждой спросил он.

— Лучше иберийского.

— Сию минуту. — Официант глянул на меня с уважением и легкой грустью.

Если человек, похожий на иностранца, заказывает «Альтаир», причем иберийский, то, видимо, он кое-что понимает в вине, а если хочет получить сразу бутылку, то не такой дурак, каким кажется. Местное дешевое пойло под видом приличного напитка ему не впарить.

Я дождался заказа, сделал глоток из бокала и одобрительно кивнул. Официант просиял фальшивой улыбкой и удалился. А я выложил на стол газету и принялся рисовать на полях кружочки и квадраты. Не знаю, почему так, но это помогает думать. А еще мне всегда хорошо работается в таких местах, среди людей, в тоже время в романтическом одиночестве.

Итак, что мы имеем на сегодняшний день? Как говорилось в одной очень старой рекламе, полна хата «Палата». Какой-то мутный персонаж, самый настоящий американец. Сначала он предал мою страну, а потом скрылся от ее праведного гнева там, откуда выдернуть его будет очень как непросто.

Причем не мне одному. Этот тип оказался самым настоящим многостаночником, потому что его особой заинтересовались американцы с китайцами. Наверное, их

он тоже сподобился кинуть, то ли приключилось что-то еще, пока мне неведомое.

Года три назад я просто смотался бы в Тиберию, взял этого типа за ухо и без проблем приволок, куда скажут. В те времена там была самая настоящая демократия в лучшем ее проявлении. Правящие кланы рулили страной, буржуины увлеченно обирали народ, чиновники, как водится, воровали, распиливали и откатывали. Тиберия торговала нефтью, медью, лесом и кофе, при этом постоянно клянчила кредиты. Она самозабвенно лизала задницу Большому брату, а тот чувствовал себя там как дома, даже еще комфортнее.