Даже расквитаться с убийцей друга или родственника сразу же, не остыв, принималось за позор – чем больше времени обиженный ждал подходящего момента для мести, тем большего уважения он заслуживал.

– Рун со временем остепенится, – произнёс Льеф.

– Ты знаешь, Льеф, он мой сын, и я тоже его люблю. И я ценю твою преданность ему, Льеф, ты его кровный брат. Но этого не случится никогда.

***

Северяне считали, что кровные братья связаны особыми узами. Юноши, выросшие вместе, как Рун и Льеф, или воины, плечо к плечу стоявшие в бою, часто совершали обряд смешения крови, и союз этот был нерушим.

Обряд проводился в торжественной обстановке и с соблюдением особых ритуалов.

Состоял он в том, что двое проходили под полосой дёрна, свежевырезанной из земли и закрепленной на копьях с высеченными на их древках рунами – тайными магическими письменами.

Так было с Льефом и Руном.

Перед тем, как вместе отправиться в первый бой, они вышли на середину долгой отмели и срезали большой пласт дёрна, оставив его края прикрепленными к земле. Подставили под него копья с рунами такой длины, что стоя можно было достать рукой до того места, где наконечник соединялся с древком. Пройдя под дёрном, оба пустили себе кровь. Она потекла по земле, и перемешались земля и кровь между собой. Мужчины опустились на колени и дали обет хранить верность друг другу весь век. Они поклялись мстить друг за друга, как брат за брата, и призвали в свидетели всех богов.

Названые братья коснулись земли, а, встав с колен, заключили друг друга в объятья. Клятва давалась один раз на всю жизнь. Каждый из мужчин в любой миг был готов защитить брата и в битве, и в мирной жизни. А когда ход времени призывал побратимов отойти от боевых дел, то и дома свои они строили недалеко друг от друга – чтобы по-прежнему иметь возможность помочь. Души их связывала между собой общая кровь. Если же валькирии уносили одного в чертоги Вальхаллы, то второй должен был отомстить за него.

Вместе ступали они на палубы драккаров. В битвах с неприятелем корабли их стояли борт о борт. Если же случалось так, что оба оказывались на одном драккаре, то один всегда занимал место у мачты, где кипел самый лютый бой, а другой – у побратима за спиной.

– Я люблю Руна, – повторил Эрик, – но я не уверен, что из него получится хороший конунг. Или хотя бы хороший король. Но ты всегда был при мне, так же, как он. Ты знаешь, что у отца твоего есть со мной родство.

Льеф молчал, понимая, к чему клонит Эрик, но не зная, что сказать в ответ.

После смерти конунга титул не передавался по наследству – хотя новым и становился чаще всего сын прежнего. Конунгом мог стать любой, кто имел хотя бы дальнее с ним родство. Законность происхождения была не важна.

– Ты знаешь, конунг, я никогда не стремился к власти. И тем более не желал отнять её у брата.

Эрик снова взбил подушку и задумчиво произнёс:

– А может, так и должно быть? Может, власть сумеет удержать тот, кто никогда к ней не стремился?

Льеф молчал, и конунг продолжил:

– Тот, кто займёт моё место, станет и первым воином, и верховным жрецом. Он будет вершить суд и созывать дружины со всех земель. Решать, отправится ли войско в поход. Наказывать преступников, а иногда и сам станет сжигать дома тех, кто преступил закон. Но он и должен будет защищать берега нашей земли от набегов недругов, хранить мир и безопасность наших людей. Дело не в том, чего хочет каждый из нас. Дело в том, кто сможет нести бремя королевской судьбы.

– Конунга выбирает тинг. А ты знаешь, что думают люди о Руне и обо мне.

– Конунга выбирает тинг. Но эрлы пока ещё верны мне.

– Я могу управлять кораблём, – упрямо повторил Льеф. – Мне нравится свежий ветер моря и плеск вёсел за кормой. Большего мне не нужно. Моя дружина – моя семья. Если бы вдруг я стал конунгом – я стал бы выше её.

– Тебе не хватает семьи? – конунг испытующе посмотрел на него.

Льеф стиснул кулак.

– Я нашёл её при твоём дворе.

– Тогда почему теперь ты хочешь от меня уехать?

Льеф отвёл взгляд. Причина была одна, и её звали Кена.

***

Дни тянулись за днями. В лекарской избе ничего не менялось. Даже Сигрун перестала навещать раненую.

– Ты почти здорова, – говорила она, но Кена подозревала, что дело не только в том, что рана зажила.

Сигрун исчезала из избы по вечерам и возвращалась – то грустная, то весёлая – когда высоко в небе уже стояла луна.

Трое из воинов, лежавших рядом с южанкой, отправились к богам. Остальные встали на ноги и покинули лекарский дом.

Только Кена продолжала лежать и ждать. В голове её всплывали образы викингов – то один, с золотыми волосами и глазами колкими, как лёд, то другой, похожий на южную ночь. Но, к радости или к печали, к пленнице не заглядывал ни один из них.

Кена потихоньку свыкалась с мыслью о том, что ей никогда не вернуться домой.

Только раз она обратилась к Сигрун с вопросом:

– Что такое судьба?

Сигрун с удивлением посмотрела на неё, а затем в глазах её проскользнула насмешка:

– Тебе-то что? Ты – рабыня. Ты потеряла свою удачу навсегда.

Кена отвернулась к окну, и Сигрун, пожалев о своих словах, присела рядом с ней на краешек топчана.

– Урд, Верданди и Скульд – Судьба, Становление и Долг – вот имена норн, что живут в чертогах Одина под сенью ясеня Иггдрасиль, – сказала она. – Они плетут нити судьбы. Какой узор выткут – тот и будет твоей судьбой. Начертанного ими нельзя изменить и нельзя избежать. Скульд, младшую из норн, с валькириями Гунгой и Рингой, отправляет Один во все битвы, и они выбирают тех, для кого этот бой станет последним. И на конях своих валькирии заберут их с собой на вечный пир. А кто вернется с похода живым – время того ещё не пришло, у каждого свой путь и у каждого свой конец. Другие духи приходят в момент появления ребенка на свет, чтобы установить младенцу срок жизни: одни из рода ассов, другие из рода светлых альвов. Они являются человеку в начале жизни и определяют для него судьбу, а затем всю жизнь сопутствуют ему. Самых одарённых, сильных и именитых сопровождают в их пути могущественные духи-спутники. Через предчувствия, сны и предсказания боги извещают людей о своей воле и предопределяют их судьбу. Так, если во сне явится странница, взмахнет крыльями птица или другое животное обратится к тебе – то это твой дух хочет тебя предупредить.

– Но норны оставили меня, – закончила Кена за неё.

– Есть и такие ритуалы, что возвращают удачу, – Сигрун провела кончиками пальцев около её спутавшихся за время болезни волос. – Судьба – это не рок. Но внутреннее предназначение человека. Ты должна проявить свою волю, быть достойной судьбы.

Кена не ответила, и Сигрун её покинула.