— Нашла подходящую елку?

Та радостно кивает, и ее личико расплывается в очаровательной улыбке, в которой не хватает одного верхнего зуба.

— Огромную!

Первая продажа в году! Я не в силах сдержать волнение и втайне надеюсь, что этот сезон принесет хорошую прибыль и мы решим остаться здесь еще хотя бы на год.

Папа кидает мне ценник. На улице Эндрю заталкивает елку в большой пластиковый барабан срубом вперед. С противоположной стороны барабана натянута красно-белая сетка. Папа хватается за ствол и вынимает дерево вместе с сеткой; та раскручивается и натягивается вокруг ветвей. Теперь ветви аккуратно прижаты к стволу. Папа и Эндрю закручивают дерево в сетке, отрезают ее с одной стороны и завязывают узлом. Процесс похож на изготовление подушек из рукавов, которые делает мама Хизер; только елка выглядит гораздо симпатичнее.

Я пробиваю первую елку в этом году и желаю покупателям счастливого Рождества.

К обеду ноги устали и ноют от многочасового стояния за кассой и погрузки деревьев. Через несколько дней я привыкну, но сегодня вздыхаю с облегчением, увидев Хизер с пакетиком, в котором лежат остатки вчерашнего праздничного ужина. Мама загоняет нас в трейлер, мы садимся за стол, и первое, что делает Хизер — отдергивает занавески.

— Так вид лучше, — говорит она, многозначительно вскинув брови.

Как по заказу мимо проходят двое ребят из бейсбольной команды. У них на плечах огромная елка.

— Бессовестная. — Я разворачиваю сэндвич с индейкой и клюквенным соусом. — Не забывай, до Рождества ты все еще с Девоном.

Она подтягивает ноги, садится по-турецки на лавочку (то есть на мою кровать) и разворачивает свой сэндвич.

— Вчера вечером он позвонил и двадцать минут рассказывал, как ходил на почту.

— Ну не умеет человек вести светские беседы. — Я пожимаю плечами, откусываю кусочек и чуть не пищу от удовольствия, почувствовав на языке вкус праздничной индейки.

— Ты не понимаешь. То же самое он мне рассказывал на прошлой неделе, и в тот раз я тоже не поняла, зачем. — Я смеюсь, а она всплескивает руками. — Я серьезно! Зачем мне знать, что в очереди перед ним стояла ворчливая старушка, которая хотела отправить на Аляску коробку устриц? Вот ты хотела бы?

— Отправить на Аляску коробку устриц? — Я наклоняюсь и дергаю ее за локон. — Злюка ты.

— Да нет, просто я честная. Но раз уж мы заговорили о злюках, — замечает она, — помнишь, ты бросила парня, потому что тот, видите ли, слишком сильно был в тебя влюблен? Вот это называется топтать чужие души.

— Мейсон? Да он лип ко мне, как рыба-прилипала! — оправдываюсь я. — Хотел даже приехать сюда на поезде и навестить меня в каникулы. И это в начале лета. Мы на тот момент встречались всего пару недель!

— А, по-моему, это мило, — проговорила Хизер. — Он уже тогда понимал, что не проживет без тебя месяц. Вот бы мне отдохнуть месяцок от Девона и его занудства.

А ведь когда они только начали встречаться, Хизер души в нем не чаяла! И было это всего пару месяцев назад.

— Короче, — говорит она, — вот почему, пока ты здесь, нам нужно ходить на свидания вчетвером. Можем просто тусоваться вместе: тебе необязательно в кого-то влюбляться, ничего такого.

— Хорошо, что предупредила, — отвечаю я. — Спасибо на добром слове.

— Мне хотя бы будет с кем поговорить, кроме него, — умоляет она.

— А я не против третьим лишним на вашем свидании, — заявляю я. — Готова даже помочь, если речь опять пойдет об устрицах. Но никаких новых парней, пожалуйста — в этом году мне и так достаточно переживаний.

Эндрю и еще один парень из бейсбольной команды наблюдают за нами из-за деревьев. Они переговариваются и смеются, а увидев, что мы их заметили, не замолкают и не отворачиваются.

— Они что, смотрят, как мы едим? — спрашиваю я. — Бедняги.

Эндрю посматривает через плечо — небось проверяет, не идет ли мой папа, — а потом машет нам рукой. Я не успеваю решить, помахать ли ему в ответ — папа кричит, чтобы они возвращались к работе. Воспользовавшись моментом, задергиваю шторы.

Хизер поднимает брови.

— Кажется, он все еще к тебе неровно дышит.

Я качаю головой.

— Кого бы я ни выбрала, нас все равно ждут сплошные нервы. Папа будет все время нас пасти. Я не согласна терпеть такие мучения даже ради самого крутого парня на свете. И уж тем более ради того, кто стоит за окном.

Хизер барабанит пальцами по столу.

— Значит, нужен кто-то, кто здесь не работает… кто-то, кого твой папаша не сможет назначить дежурным по туалетам.

— Ты что, не слышала, что я вообще не хочу ни с кем встречаться?

— Слышала, — отвечает Хизер. — Но не обратила внимания.

Ну конечно.

— Ладно, допустим, на горизонте возник парень, который мне понравился. Чисто теоретически, потому что этого не будет. Кто согласится встречаться со мной, зная, что через месяц я навсегда исчезну из его жизни?

— А ты ничего не говори, — отвечает Хизер. — Все равно ничего не изменишь, да к тому же некоторые пары и месяца-то вместе продержаться не могут. Так что, по-моему, тебе не о чем волноваться. Относись к этому, как к курортному роману.

— «Курортному роману»? Ты что, серьезно? — Я закатываю глаза. — Кто-то смотрит слишком много романтических комедий.

— Но ты подумай! Никаких обязательств — ведь ты точно знаешь, когда все закончится. И будет о чем рассказать подругам, когда вернешься домой.

Вижу, что мне ее не переспорить. Хизер даже упрямее Рэйчел — то есть упрямее некуда. Есть только один способ с ней бороться — оттягивать дату этого несчастного двойного свидания как можно дольше, вплоть до самого отъезда.

— Я подумаю, — отвечаю я.

С улицы раздается знакомый женский смех. Я отодвигаю шторку и выглядываю в окно. Это две женщины средних лет из муниципалитета. В руках у них ворох плакатов, и они направляются к конторе.

Заворачиваю остатки сэндвича, чтобы взять с собой, и обнимаю Хизер на прощание.

— Обещаю присмотреть себе рождественского Ромео, но сейчас пора возвращаться к работе.

Хизер заворачивает свой сэндвич и бросает в пакет. Она выходит из трейлера вслед за мной и идет к своей машине.

— Я тебе кого-нибудь присмотрю, — кричит она.

Дамы из муниципалитета стоят у прилавка и разговаривают с мамой. Та, что постарше, с длинной седой косой, демонстрирует плакат, на котором изображен грузовик-мусоровоз, увешанный рождественскими гирляндами.

— Если вы повесите пару этих плакатов у себя, город будет вам очень благодарен! В этом году нас ждет невероятный парад — такого еще никогда не было! Хотим, чтобы все о нем узнали!