Уже совсем ночью, часа в 3, когда где-то далеко на востоке едва-едва заметно начинало заниматься солнышко, они тушили костёр и шли в свою малюсенькую спаленку, где страстно и безудержно любили друг друга. Да, что там говорить! Им нужны были тела, нужны были беспрекословно. И Ник был без ума от запаха её тела, пахнущего одновременно нежным маслом, которым Любовь намазывалась после душа, и совершенно не терпким, едва уловимым запахом костра. Что-то совершенно невероятное, неописуемое происходило с обоими в такие моменты. Они, захлёстнутые взрывающимися и разлетающимися на миллионы маленьких разноцветных драгоценных камушков чувствами, будто бы воспаряли над землёй. Безо всякого высокоплана. Без крыльев. А духом. Своими сущностями. И в такие моменты они понимали, что выбрали Землю и её правила игры именно ради того, чтобы отрываться от неё и целую вечность парить в небесах в моменты, подобные этому. В самый разгар страсти Ник почувствовал, что он не мнимо, а будто бы впрямь оторвался от своего, в судорогах вцепившегося в Любовь, тела и…

* * *

Окружающая действительность мигом вспыхнула какими-то невероятными красками, с непостижимой скоростью сменяющихся, точно стёкла калейдоскопа, затем начала вращаться, превращаясь в некое подобие громадного и мощного водоворота. Белая вспышка.

Ник сидел на утёсе скалы. На том же самом месте и в то же самое время, как и сидел в тот момент, когда вышел на свет из тоннеля. Когда освободился. На прежнем же месте сидел и Чайка Джонатан.

– Что скажешь, Никии? – Джонатан сделал несколько шагов и, в перевалку, сел чуть ближе к Нику.

– Я пришёл туда, куда хотел прийти, Джонатан! – оторвал глаза от пола и восторженно ответил Чайке Ник. – Столько лет я жил, мечтая лишь о том, откуда я сейчас очутился тут.

– Да? А ведь ты всего на минуту отвлёкся и никуда не уходил отсюда, с этого прекрасного утёса. Ты сидел и смотрел в землю, а я решил тебе не мешать.

Ник широко раскрыл глаза от удивления. Следующими его словами были: «Кажется, я понял, о чём ты, Джонатан, но… – Ник запнулся, будто бы, не смотря на очередной проблеск понимания…»

* * *

Любовь лежала совершенно нагая на простыне. По её лицу бегали солнечные зайчики, выпрыгивающие из стакана с минеральной водой, который стоял на столике подле окошка спальной секции прицепа. Было около 11 утра. Ник лежал рядом, на боку, и любовался восхитительной Любовью, которая всецело была только его. Как же по-ангельски прекрасно было её личико, с аккуратной маленькой родинкой на левой щёчке. Ник поцеловал её.

– Никки, скажи, а ты правда шёл по жизни, ведомый Чайкой? – без какой-либо доли сарказма спросила Любовь.

– Да, на полном серьёзе, любимая.

– Скажи, а она, эта Чайка, этот твой Джонатан, – реальна?

– Абсолютно реальна! – Ник не сводил глаз с тела, которое не переставало вскружать ему голову ни на минуту.

– Ник, мой сладкий, но правда же… Это же вымышленный персонаж, ну как же она реальна-то, ну?.. – уже не в первый раз за несколько лет их отношений Любовь всё пыталась «вытащить» из Ника то, что Чайку он себе всего лишь придумал. – Вот, например, я всегда рядом с тобой, но её так и не видела…

– Моя маленькая, моя смешная маленькая девочка… – ласково улыбался Ник. – А Антарктида, скажем, реальна?

– Ну конечно реальна! Дурацкий вопрос… – Насупилась Любовь.

– А с чего ты так решила?

– Ну как же! Она нанесена на карты, видна со спутника, она… Она есть! – Любовь не сдавалась.

– Ну ты же её не видела. Как ты можешь утверждать, что она есть? Ты приводишь лишь косвенные доказательства её существования, моя радость! – Ник потянулся, купаясь в лучах солнца, пробивавшихся через полураспахнутые занавески на окне.

– Я могу взять билет на самолёт, ну или на теплоход и поехать в Антарктиду. Я могу убедиться в её реальности, в том, что она подлинно существует.

– Точно также, моя девочка, ты можешь убедиться и в реальности Чайки Джонатана! – полным серьёзности голосом сказал Ник.

Любовь залилась громким звонким смехом.

– Как? Взять билет на самолёт или теплоход?

Ник рассмеялся в ответ.

– Ну примерно так. Ты можешь, если только захочешь, отправиться в любое, даже самое невероятное путешествие, куда не ходят ни теплоходы, не летают ни самолёты ни даже космические корабли. Нужно лишь желание. Ты же ведь тоже не взяла до сих пор билета до Антарктиды, не ездила туда, но это не мешает тебе верить или, если угодно, знать, что она существует! – сказав это, Ник вцепился взглядом в её глаза, ожидая её реакции, её ответа. Но неотразимой красоты глазки Любви лишь бегали изучающе по потолку. Она ничего не ответила, а лишь спросила:

– А почему Чайка, Никки? Это же птица, а мы – двуногие прямоходящие. Да и как-то это странно – разговаривать с птицей, хоть и действительно существующей в реальности, хоть и в какой-то другой.

– С Джонатаном меня познакомил Ричард Бах, которого я по праву считаю своим закадычным другом, хоть никогда его и не видел. – ответил Ник. – Не могу объяснить рационально почему, но почему-то мы очень сдружились с Джонатаном. Да и знаешь, моя малышка, порой бывает так трудно найти общий язык с людьми… Они, в большинстве своём, тебя не понимают. Кто-то смеётся над твоими идеями, над твоим восприятием действительности. Они чаще всего смотрят, но не видят. Смотрят лишь физическими глазами, которые рисуют им лишь рамки, преграды и ограничения. И, когда я не хочу принимать их видение действительности, но при этом же и не хочу оставаться один в своих мыслях, своём мире, тогда мы и встречаемся с Джонатаном. И я очень рад, что в последнее время наши встречи становятся всё чаще и чаще, и всё сложнее и сложнее становится людям сбивать меня с толку, тянуть в то болото, в которое они хотят верить и верят, но не я!

Ник заметил, что по щеке Любви покатилась вниз из уголка глаза слезинка, в лучиках солнца сверкавшая как маленький кристаллик. Ник, почти не прикасаясь к щёчке Любви, нежным, едва уловимым движением пальца поддел слезинку. Священная капелька кристаллом искрилась в лучах солнца на кончике указательного пальца Ника.

– Вот это то, что я называю «Реальность», – только и проговорил он, прежде чем крепко обнял своего Ангела, положил голову ему на плечико, и они вместе не заснули, каждый думая о природе реальности и о той великой любви, что преображала их самих и всё вокруг.

ВЛЭК был позади. Выходя из кабинета председателя комиссии с заветной бумажкой на руках, свидетельствовавшей о допуске его к полётам, Антон светился так, будто бы только что выиграл миллион долларов. Да что там миллион! Через несколько дней он впервые сядет за штурвал настоящего самолёта и впервые же в жизни поднимется в небо сам, а не подвластный воле экипажа пассажирского лайнера! Для него это означало начало новой жизни. Самостоятельный полёт он ассоциировал с безграничной свободой, с возможностью самому быть хозяином того, что происходит в небе и на земле. Но сегодня у него было ещё одно важное мероприятие. После ВЛЭК Антон направился прямиком в Дом книги на Арбате, где на 7 вечера у него была запланирована встреча с читателями.