– Почему?

– А ты, Вик, как?.. Нормально себя чувствуешь, обращаясь к бывшей своего парня с такими просьбами? – выливаю в тон все свои эмоции.

Кого мне, собственно, стыдиться?! Ну не ее же!

Протасова резко бледнеет, а после густо краснеет.

– Извини, – бросив это, подрывается со стула и уносится к своему Чарушину.

Я бурно перевожу дыхание, подхватываю бокал с вином и вместо того, чтобы уйти, как планировала, в дом, направляюсь к качелям.

Присаживаюсь. Пригубляю ароматный напиток. Глоток, другой, третий… В голове становится шумно. В груди что-то хлипко дрожать начинает. Но я продолжаю пить и наблюдать за веселящейся толпой.

Хорошо это или плохо, не знаю, однако, стоит признать: никогда мне не быть одной из них.

– Не пара они, – раздается несколько минут спустя совсем рядом со мной.

– Что, прости? – поворачиваюсь к девушке, которая заняла соседние качели.

Задумавшись, не заметила, как она подошла.

– Чарушин и Протасова – не пара, – разжевывает она, а у меня сердце заходится. – Вика, конечно же, спит и видит… – закатывает глаза. Я пытаюсь вспомнить ее имя, но никак не удается. – Но Чара просто трахается. Он трахает всех более-менее симпатичных встречных-поперечных. Без разбора, короч... На этих выходных Протасовой повезло, вот и все.

Эта информация вызывает у меня смешанные чувства. И какое-то жалкое облегчение, и гребаную радость, и острую боль, и жгучую ревность… Не нахожусь с ответом. Хорошо, что эта девушка его и не ждет.

– Меня Лия зовут. Не помнишь, да?

– Нет, прости.

– Ну… – хмыкает брюнетка. – Ничего удивительного. Есть у меня такая особенность – оставаться невидимкой на любом сборище.

– Да ну, чего это?

– Серьезно, – смеется абсолютно искренне. – Даже если на меня вот прямо здесь, среди этой темноты, прожектор направить, то вся эта толпа все равно не заметит. Серая посредственность, че поделать…

– Не выдумывай.

– Зато я танцую круто! – в голосе пыл появляется. – Вот когда я на сцене, целый зал мой! Веришь?

– Верю, – улыбаюсь, потому что она уже мне нравится.

Господи, наконец, мне здесь кто-то нравится!

– Хочешь его вернуть? – качнувшись ко мне, толкает своей качелей мою.

– Кого? – делаю вид, что не понимаю, потому что стыд сильнее всяких симпатий.

– Чару! Кого же еще?!

– Нет… – кажется, что этот хрип горло до крови раздирает. – Это невозможно.

– Почему же?

– Я… То, что я сделала, не прощают.

– Хм… И тем не менее, Чара весь вечер смотрит на тебя. Это ведь не просто так, м? Не будь трусихой. Попробуй, прежде чем заверять, что не получится.

После этих слов в моем сознании что-то переворачивается. Я поднимаю взгляд, веду его через двор и сразу же натыкаюсь на Чарушина. Смотрит, права Лия.

Мою грудь раздувает, словно воздушный шар. Телу становится жарко. А конечности разбивает тремором. Пальцы прям ощутимо подрагивают, едва не роняю на землю бокал. И все это только потому, что он смотрит.

– Слушай… – вновь придвигаясь, шепчет мне на ухо Лия. – Хочешь, я его выведу в какое-то укромное местечко?

– Что? Зачем? Сейчас?

– Конечно, сейчас!

Как же я тебя люблю…

© Лиза Богданова

– Только ты ему не говори, что я позвала, хорошо? – в последний момент ловлю Лию за руку.

Она собирается оставить меня на цокольном этаже дома, у бассейна, где я когда-то лишилась с Чарушиным невинности.

Не верится, что я снова здесь. Не верится, что добровольно ждать его собираюсь. Не верится, что попытаюсь использовать эту возможность, чтобы объясниться.

– Почему не говорить? Думаешь, Чара не захочет идти? – усмехается Лия.

И мне в который раз кажется, что она не просто больше меня понимает. Создается впечатление, что в целом больше всех на свете знает. Если бы я верила в мистику, я бы решила, что эта девушка физически нереальна. Темноволосый ангел. Посланница небес.

– Ко мне может не захотеть, – признаю с болью в сердце. – Пожалуйста, Лия, пусть Чарушин посчитает, что это ты желаешь уединиться, – озвучивая эту просьбу, краснею.

Но милейшая девчонка и тут не смущается. Понимающе подмигивает.

– Ладно. Не переживай. Подумай лучше о том, что сказать ему. Я быстро!

И правда, будто ветром ее уносит.

Я оглядываюсь и тотчас вздрагиваю. Столько воспоминаний поднимается… А с ними и эмоций. На те давние наслаиваются новые, настоящие, и внутри образуется такая буря, что и продышать ее невозможно.

«Чья ты? Кому принадлежишь?»

«Моя… Моя… Моя…»

Чем больше ярких картинок из прошлого высвобождается, тем страшнее мне становится. Время тянется немыслимо, а я все еще вынуждена держать эту бурю в одиночку. Неудивительно, что вскоре меня начинает потряхивать.

Что я ему скажу? Что же я ему скажу? Что?

Едва на лестнице слышаться шаги, всем моим существом овладевает паника. Сердце едва не лопается от натуги. Качает загустевшую кровь, словно ему не одного человека обслуживать необходимо, а минимум тройку. Пульс за миг достигает критической отметки. Дыхание срывается, резко нарастает и становится прерывисто-свистящим.

Не успеваю подумать. Порыву поддаюсь – подбегаю к выключателям и гашу на этаже все освещение.

Шаги стихают.

Мое сердце заходится в страхе, что Чарушин повернет назад. Однако еще больше я боюсь, что он пожелает включить свет. Он ведь прекрасно осведомлен, где это можно сделать. Там, наверху, в том числе, существует такая возможность.

– Пожалуйста, не уходи… – бормочу так тихо, что на слух и не уловить. Громче свое отчаяние выразить неспособна. – Пожалуйста…

Совершенно точно, что Артем меня не слышит. Вероятно, слышит кто-то свыше – его шаги возобновляются. Становятся ближе и громче.

Боже…

Кровь бросается в мозг. Наполняет мою голову шумом. Разобрать невозможно, какими процессами вызвана эта какофония звуков – безумным стуком пульса, гомоном мыслей или ускоренной регенерацией клеток.

Сердце меняет режим хода. Задает какой-то отрывистый затяжной ритм, словно сигнал тревоги выводит. Наверное, стоило бы прислушаться и задействовать все свои резервы на то, чтобы спасаться. Но я не способна даже пошевелиться.

Несмотря на весь тот шквал, который выдает мой расстроенный организм, отчетливо слышу, когда Чарушин сходит с последней ступеньки лестницы и шагает.