получила столько голосов, что есть ещё люди, повлиявшие на проигрыш команды, Илона спасла её, отдав голос Ханне. Так, девушка с татуировкой звездочкой на скуле вместе со Стеном отправилась на «отсев».

После съёмок я крепко обняла Талию.

— Я так боялась, будто сама оказалась на твоём месте.

— Я думала, этот день никогда не закончится, — возбужденно отвечала подруга, она находилась ещё под впечатлением. — Когда я увидела креветки, сказала себе: «Ну все, Талия, тебе конец!».

— Это твоя самая огромная ошибка. Ты не должна так думать.

— Не могу ничего с собой поделать. Знаешь, что со мной происходит, если дотронуться до креветок? Кожу начинает зудить, появляется тошнота. Хуже всего, если съем хотя бы маленький кусочек. В этом случае у меня опухает горло.

— Какой ужас!

— А ты говоришь, что я не должна так думать. Я боялась, что меня автоматически отправят на «отсев», если случится такое.

— Ладно, всё позади. Завтра мы посетим мастер-класс и сможем отдохнуть. Это не последний день и верю, что не последняя неделя.

Талия немого успокоилась. Мы проболтали всю дорогу до дома, ни на кого не обращая внимания. В автобусе галдели, ведь обсудить было что. К этому придётся привыкнуть.

По приезде на виллу не все зашли в дом. Я тоже не спешила внутрь, у меня развязался шнурок на кедах, и я села на скамейку возле дома исправить это дело. Между ребятами завязался шумный спор. Я сначала не поняла, что происходит, но когда подошла ближе, увидела Валерию и Рико. Они продолжили начатую во время съёмок драку. Валерия нападала, у неё был на редкость громкий и в какой-то степени противный голос. Из-за курения у нее появилась осиплость, которая время от времени сопровождалась кашлем. Она не кричала, а «лаяла».

Рико пытался защищаться. Потом пошли оскорбления, и он покраснел от злости, руки сжались в кулаки. Я подумала, что ещё немного и, учитывая его импульсивность, Валерии грозят серьёзные проблемы.

— Почему никто не хочет остановить их? — спросила я у кого-то. Потом увидела Андриуса и махнула рукой. Смотрят на стычку, словно это петушиные бои.

Я решила вмешаться, когда Рико уже вышел из себя и рвался через руки Бернардо и Дамьяна, чтобы задать трёпку неугомонной женщине. Он кричал так, что дым из ушей шёл. Растолкав всех, я подошла к Рико, взяла его лицо в руки и заставила смотреть мне глаза.

— Сейчас же успокойся! — велела я. — Сделай глубокий вдох. Хорошо. А теперь выдох. Нет смысла доказывать свою правоту. Считаешь себя правым, значит, так оно и есть. Ваш спор станет яблоком раздора. А мы, между прочим, все в одной команде. И в четверг должны собраться и готовить.

— Я же просил тебя… — отчаянно произнёс он. На нас все смотрели, я чувствовала их взгляды.

— Я или кто-то другой — неважно! Рико, ты соревнуешься для себя и ради себя. Так веди себя достойно!

Он не ответил.

Меня напрягала вся эта толпа глазеющих обывателей и я, не раздумывая, взяла его за руку и увела. Не в беседку. Не в дом. Мы покинули виллу. Рико нужно было спустить пар, и я посчитала, что прогулка пойдёт ему на пользу.

9

Некоторое время мы с Рико шли по улице молча, каждый думал о своём. Поначалу мне казалось, что я неправильно поступила, вырвав его из этого спора, словно мать мальчишку, попавшего под горячую руку тех, кто постарше. Не унизила ли я его тем, что увела? Возможно, завтра его начнут подтрунивать на эту тему, отпускать ехидные замечания, и частично в этом будет моя вина. Всем давно известно, что нет более неблагодарного и бессмысленного занятия, чем попытка объяснить суть своего поведения.

Только Рико не имел ничего против прогулки, и, наверное, я зря переживала.

К тому времени, как мы добрались до бара, уже стемнело и загорелись фонари. Идея посидеть в баре принадлежала мне. Мы ещё ничего не ели, а нервное напряжение хорошо было бы снять с помощью крепких напитков. Рико предпочёл пиво. Я не стала исключением и заказала светлое. Мы выбрали столик в углу, подальше от входа, так музыка не заглушала разговор.

— Ну, ты как? Пришёл в себя? — с улыбкой спросила я.

Рико сделал глоток и отставил кружку в сторону.

— Я так и думал, что все эти конкурсы не по силам моему характеру. Я очень вспыльчив и не выношу замечания.

— Отчасти мы все такие. Кто-то в большей степени, а кто-то в меньшей.

— Ты не понимаешь. Нас бросают в горячий котёл, из которого нужно выбраться до того, как сваришься. Котёл — это наша команда. Или ты думала, что нужно бояться команду соперников? — Рико иронично усмехнулся. И хотя я молча слушала, и не один мускул на моем лице не дрогнул, он говорил так, будто я опровергала его мысли. — Нет, конечно! — воскликнул он. — Мы сами себе враги, понимаешь? Соперники выигрывают конкурс и сидят себе наверху, а внизу остаёмся мы — стая волков, готовые разорвать на части любого, лишь бы самим выжить. В тот момент мы не думаем о том, что завтра будем снова соревноваться как единое целое. А соперники? Они остаются в стороне.

— Это, конечно, всё правильно. Но сегодня наша команда была наверху.

— А в четверг? Будем ли мы там в четверг?

— Думаешь, Валерия отправит тебя на «отсев»? Так будь хитрее, чем она. Помирись с ней. Завтра на мастер-классе прояви себя с лучшей стороны. Если будут брать интервью, стань невинной овечкой и скажи, что это было — это прошло. Валерия смягчится и поищет какого-нибудь другого козла отпущения.

— Я так не умею, Найджела, — заупрямился Рико.

— Ты злопамятный? — Я смотрела парню прямо в глаза.

— Да.

Несмотря на ответ, я верила, что это лишь внешняя защита. Рико не был похож на человека, который растерзает любого, кто встанет у него на пути. И он не из тех, кто долго помнит обиды, иначе не рассуждал бы о волках. Просто рана ещё свежая. Он взвинчен, зол