На всякий случай говорите? А на суши они работал бы очень малоэффективно.

Впрочем, и другие орудия, сугубо сухопутные, выдирали буквально с кровью. С ГАУ, с каких-либо запасников заводов, где они лежали, всеми забытые. Но когда о них вспоминали, то нужными оказывались для всех. Опять «на всякий случай».

И. разумеется, личный состав. Бронепоезда 1940-х годов были не роботизированы, двигались и стреляли исключительно с помощью людей. Ставка за этими составами первоначально не очень-то контролировала. Понимала, что бронепоезд – род войск архаичный, сугубо второстепенный в Великой Отечественной войне. А людей и так не хватает.

И Сергей Александрович «старался», экспериментировал. То из женщин исключительно сформирует команду поезда, то из почти калек – глухих, малозрячих, малокомплектных по конечностям. Один бронепоезд был почти исключительно родственников. Наскребли «по сусекам», хоть дальняя, но родня кровь.

К бронепоездам примыкала тяжелая морская железнодорожная артиллерия. Немного, но наличествовала. Это когда Сергей Александрович был в Ленинграде, то узнал, что есть «не работающаяся» артиллерия из устаревших или, наоборот, новейших настолько, что даже недостроенных. Быстро сориентировался, предложил создать железнодорожную артиллерию, которая, скажем, поддерживала бы сухопутные части и оперативно подчинялась общевойсковым армия, но организационно входила во флот. Командующий Балтийским флотом В.Ф. Трибуц против этого не возражал, Хозяин одобрительно кивнул и вот уже осенью 1941 года первый дивизион железнодорожной артиллерии (три двадцатидюймовых орудия) вышли на огневую позицию в подмосковной станции с задачей поддерживать наши войска.

Вот и все, пожалуй, наличествующие войска. И он, пока теоретически командующий с экзотическим званием бригадного комиссара для армейской должности.

Ура, товарищи!

Глава 4

На дворе было уже окончание октября. Теоретически – где-то завершение золотой матушки осени, на практике же для 1941 года почти русская зима. Во всяком случае, температура как-то резко перешла в минусовый аспект, а с неба начал падать снежок. Пока еще не сильно, немецкой технике он не мешал, даже наоборот, морозец резко сократил русскую грязь, и теперь техника (танки, броневики, машины и даже пока мотоциклы) смело сошла с дороги с твердым покрытием.

Сами немцы, правда, со своим эрзац-обмундированием и восприятием уроженцев теплой Европы от этих холодов заметно страдали, но еще не мерзли и даже почти не обмораживались. Больше страдали морально, чем физически.

В общем, природа взяла пока длительный антракт, русским людям приходилось мириться с тем, что им надо одним воевать с захватчиками. Вот и Сергей Александрович, морщась, смотрел на рубеж обороны, за который он теперь отвечал. Немцы, как всегда вбивали танковые клинья, мощно, стремительно, целеустремленно. И если раньше они держались (вынуждены держаться) полосы дорог с твердым покрытием, то теперь чем дальше, чем активнее стали выходить на поля.

Ну а что наши достижения? Можайский рубеж обороны находился в 120-150 километрах от Москвы и начал строится после окончания Смоленского сражения. Имел он 200 километров в линию, разделяясь на три полосы – основная и две тыловые. Все три, к сожалению, оставались недостроенными и заполнялись войсками практически во время боев.

Но это в прошлой реальности. Сейчас иная реальность и здесь попаданец в статусе великого князя, звании бригадного комиссара и должности командующего условной группы армий. И не один, а с группировкой войск.

Условный начальник штаба условной группы армий полковник (тоже немного условный) Михайлов, недавний командир танковой дивизии, которую он доблестно погубил еще в Смоленском (здесь в Вяземском) сражении. По большому счету надо бы его под военный трибунал, да и под расстрел или в гости к Николаю Ивановичу.

С другой стороны, Михайлов сам жертва сталинских репрессий и создания массовой регулярной армии. Его бы надо учить и давать больше практики, а полковника быстро на пост командира танковой дивизии. Надо еще спасибо сказать за такой развал дивизии.

Сергей Александрович, будучи немного мудрым попаданцем, понимал, что на безрыбье и рак рыба, а некоторых случаях и для мужчин лифчик одежка. Будет его учить и сам учится. Авось получится.

Так вот начальник штаба группы полковник Михайлов предложил растянуть войска, уплотнив оборону. Классическая ошибка, ведь нельзя быть сильным везде. Правда и наплевать оборону нельзя, иначе противник легко прорвется на слабо защищенном или вообще открытом участке.

Не зря говорят, атаковать, значит уже наполовину победить. Но в октябре 1941 года под Москвой можно атаковать только в исторически слабом романе про попаданца. М-да. Максимум, что сейчас возможно, это зарыться в землю рогом и стоять насмерть. На большее нет возможности и сил. А из активных действий лишь слабая разведка.

Выслушав начальника штаба и не сказав ничего принципиального, он предложил призвать и выслушать начальника разведки. Человек для великого князя не знакомый, как и все штабисты. За одним и познакомимся, и посмотрим, как он на должности.

Тот быстро появился. Шустрый, русоволосый, невысокого роста, всего капитан (!) Васильев И.Д., он понравился Сергею Александровичу своей немногословностью и точностью формулировок. И немного шокировал почти враждебностью блеском глаз. И ничего, что он ничего не сказал. В армии даже взгляд был доблестным!

Однако, теперь надо было переходить к активным действиям. Главнокомандующий он или покурить вышел. И ничего что он не курит. Молчать, господа гусары!

Вывод первый. Данные разведки в целом правильные и совпадают со знаниями попаданца. Просто последние слишком общие и чрезмерно книжные, а вот сведения разведки практичные и хорошо выполнены ее начальником. В любом случае можно не дергаться в ее правдивости.

Вывод второй. План начальника штаба можно принять, как основной, но только на фальшивой основе. Ибо он совсем не подходит на современном этапе войны и уж совсем не годится своей пассивностью

- Ну что же… - язык так и тянул сказать господа, но попаданец сдержался и выговорил по времени: - товарищи. Вы свое высказали, в конце я подытожу.

Сергей Александрович помолчал, сделав многозначительную паузу, посмотрел на собеседников. Вроде бы все уяснили.

- Это информация не для передачи подчиненных, товарищи. Я говорю это вам для понимания. Можайский рубеж обороны – последние укрепления. Больше нет ни нормальной обороны, ни войск. Сознательная оборона начнется только на окраинах Москвы. А там ожесточенные бои на столичных улиц, - он снова помолчал, глухо произнес: - не знаю, как у вас, а у меня там беременная жена собирается рожать. В общем, зарубите себе на носу – от Можайска