Pepper‘s Lonely Hearts Club Band (1967), The Beatles (ставший известным как White Album – «Белый альбом»; 1968) и Abbey Road (1969), – Йоко пыталась оставить след в нью-йоркском авангарде, что было, во всех смыслах, очень далеко от безбедных лет ее детства и юности на родине в Японии. Она родилась в японской Сайтаме 18 февраля 1933 года. Ее родители – Исоко Ясуда, наследница большого состояния, и банкир Эйсуке Оно – в свои юные годы он собирался стать пианистом классической школы. Старший ребенок в семье, Йоко, чье имя значит «дитя океана», училась в элитной академии Гакусин. В послевоенные годы семья Йоко эмигрировала в Скарсдейл, штат Нью-Йорк, где она продолжила образование в колледже Сары Лоренс.

В этот период Йоко окунулась в жизнь богемных художников и писателей и бросила колледж на третьем курсе. После неудачного брака с композитором Тоси Итиянаги начались ее долгие отношения с радикальным американским композитором Ла Монте Янгом, который ввел ее в художественный мир Нью-Йорка – она познакомилась с композитором Джоном Кейджем и многими влиятельными фигурами. В 1962 году родители вывезли Йоко обратно в Японию, но она познакомилась с джазовым музыкантом и кинопродюсером Тони Коксом и в ноябре вышла за него замуж, причем, не позаботившись для начала развестись с Тоши. Ее юристы, которым нужно было как-то размотать возникший из-за этого клубок проблем с законом, в марте 1963 года посоветовали ей аннулировать брак с Тони.

Они поженились повторно в июне 1963 года, 8 августа того же года у пары родилась дочь Кёко. После ее рождения семейная жизнь пары начала стремительно разваливаться. Годы спустя Тони похитит дочь во время суда с Оно, определяющего, с кем останется ребенок. Кокс доказывал, что Йоко не может справляться с материнскими обязанностями, поскольку она – сидевшая на героине наркоманка. В дальнейшем бывший муж и дочь исчезли из жизни Оно, присоединившись к культу, известному под названием «Церковь живого мира». Йоко не видела дочь со дня секретного визита на Майорку в 1971-м. В середине шестидесятых, после того как она успешно утвердила себя в группе художников-дадаистов «Флюксус» (от лат. «поток жизни»), Йоко начала демонстрировать свои перформансы – такие работы, как «Отрежь кусочек», когда она сидела на сцене, а зрители подходили и отрезали ножницами кусочки ее одежды до тех пор, пока она не оставалась голой. Летом 1966 года Йоко уехала из Нью-Йорка, чтобы поучаствовать в симпозиуме «Уничтожение в искусстве», международном конгрессе, который «Флюксус» проводила в Лондоне. Вскоре она уже развлекалась в шумной компании таких же неформалов, частенько захаживавших в галерею «Индика». Именно там 9 ноября 1966 года она встретилась с битлом Ленноном.

Чтобы познакомить Джона со своей предстоящей выставкой, которая открывалась для публики на следующий день, Йоко передала ему белую карточку с тисненой надписью «Дыши». «Вы имеете в виду – вот так?» – спросил Джон и изобразил шумное дыхание. Почти сразу он обнаружил, что его радует юмор, угадывающийся в ее искусстве. Леннон ходил за миниатюрной японкой по всей галерее, пока не оказался рядом со стремянкой, а над ней размещалась одна из работ Йоко – «Картина на потолке». «Она выглядела, как черный холст с цепочкой, на ее конце крепилось увеличительное стекло», – вспоминал Джон. На вершине лестницы Джон посмотрел на полотно сквозь увеличительное стекло и увидел там единственное слово: «Да». Годы спустя Джон с удовольствием вспоминал: «Вот когда между нами возникла связь на самом деле». Хотя до того, как они станут парой, оставалось еще восемнадцать месяцев, жребий был брошен. «Мы посмотрели друг на друга, – говорил Джон, – и грянул какой-то взрыв» (27).

Эволюция взаимоотношений пары, в значительной степени проходивших в конце шестидесятых на глазах у публики, оставила у многих наблюдателей впечатление, что эти двое – два сапога пара, но Джон и Йоко были наделены категорически непохожими темпераментами и разнонаправленными интересами. Этот аспект их союза нередко удивлял плохо знакомых с ними людей, которые свято верили, что пара – просто не разлей вода, если наблюдать их многочисленные антивоенные акции, особенно широко растиражированную «В постели за мир». Но невзирая ни на что, Ленноны смогли найти основу, чтобы стать единомышленниками даже в своих различиях. Взять, к примеру, большую склонность Йоко к суевериям. С годами она стала еще более зависимой от дежурной группы ясновидцев и нумерологов, которые помогали избрать практически каждый следующий шаг ее семьи. Посетителей «Дакоты» и потенциальных деловых партнеров нередко расспрашивали об их «числах» – дате и времени рождения, – прежде чем допустить в ближний круг. Джон, будучи скептиком с пожизненным стажем и хорошо известным бунтарем, не воспринимал все сверхъестественное настолько серьезно. И в то же время он безоговорочно доверял интуиции Йоко. Как вспоминала потом Роза, «хотя Джон и не верил в оккультизм, он определенно предпочитал не бросать вызов неизведанному. Он уважал и поддерживал любое решение, которое Йоко могла принять на основе предсказаний или советов ее консультантов». И почему бы Джон оспаривал этот метод принятия решений, каким бы необычным ни считал его заурядный мир? В поздние семидесятые победам Йоко, казалось, не будет конца, и это приносило больше всего пользы именно ему, Джону (28).

Как для Леннонов, так и для их работников, и, конечно, для жильцов «Дакоты», самой насущной ежедневной проблемой были битломаны, каждый день штурмовавшие здание в попытке поговорить по телефону, а лучше всего – увидеть своего кумира. В обычный день Винни Бодкин, седая, в очках на носу телефонистка на коммутаторе «Дакоты», принимала несколько десятков звонков фанатов, отчаянно пытающихся поговорить с Джоном или хотя бы с Йоко. С годами Винни прониклась особой симпатией к Леннону и с удовольствием помогала ему перехитрить папарацци. Однажды «через дорогу припарковалась машина, полная камер, и они стояли там день за днем, просто ожидая, когда он выйдет из дома. Но он сбежал от них через подвал, когда я его предупредила, – вспоминала Бодкин. – Телефон – вот наказание, конечно. Я принимаю в день от пятнадцати до двадцати звонков от людей, которые стремятся дозвониться до Леннона. Люди пробуют оставлять сообщения или пытаются приносить подарки» (29).

Не считая никогда не сдающей позиции прессы, зеваки, ежедневно часами простаивающие у «Дакоты», были вовсе не плохими людьми, иногда чрезмерно ретивыми, но безвредными.

Взять Блонду Бренду, как называли ее помощники Леннона. В 17 лет Бренда Спенсер сбежала из дому в надежде попасть на ежегодный «Битлфест» (позже известный как «Фестиваль для фанатов The Beatles») и – что, наверное, гораздо важнее – встретить Джона во плоти. «Джон называл меня