Поэтому я была спокойна. Здесь-то уж точно никто из других кошек не будет меня мучить.

К тому же у меня плохой слух, и даже такой шум меня совсем не беспокоит.

Вокруг дома – неухоженный двор. Оттуда я, взобравшись по разросшимся в разные стороны веткам большого камфорного дерева, наблюдала за ней.

Она стояла без движения, уставившись на пустой холст.

Я родилась в начале лета и пока не очень хорошо понимаю, что делают люди, но мне кажется, что вот так стоять, разглядывая белую тряпку, довольно странно.

Наконец она начала двигаться.

Без колебаний она проводит в середине холста толстую черную линию.

Через все мое тело пробежали искры, и меня словно парализовало.

Ее движение было таким мощным, что у меня даже хвост вытянулся вверх.

Вот это да! Она маленькая, роста небольшого, цвет волос странный, но так умеет!

Она наносила краски на белую ткань, пока не зашло солнце и не зажглись фонари. На обычной тряпке возникал невиданный пейзаж.

Вдруг она увидела меня.

Ее взгляд был таким острым, что я замерла, будто меня прибили к этой ветке.

– Мими!

Она назвала меня Мими.

До сих пор другие люди звали меня только «кыш», или «воришка», или «бродячая».

А она не пыталась меня прогнать и дала еду. Рыба в масле в консервной банке была очень вкусная, а еще я была очень рада тому, что получила имя.

Поэтому я решила отныне представляться всем Мими.

* * *

Она была совершенно такая же, как кошка, которая была у меня в младших классах.

Малышка Мими. Белоснежная баловница. Когда я возвращалась из школы, она всегда ждала меня на декоративном окошке на втором этаже. Я раскладывала на столе лист бумаги и рисовала, а она ложилась сверху, если хотела, чтобы я с ней поиграла. Валяясь на непросохшей краске, она раскрашивала свою белоснежную шубку в разные цвета.

Пока мы обедали, она мявкала с посудной полки, пытаясь вмешаться в наш разговор, – это было так мило.

К слову, когда у нас была Мими, папа и мама еще жили вместе. Мы вместе завтракали, я рассказывала, что было в школе, а они меня слушали. Над смешным вместе со мной смеялись, а если случалось что-то неприятное, вместе сердились.

Постепенно мы стали есть в разное время и почти перестали разговаривать.

Сейчас папа и мама живут в разных местах, каждый со своим возлюбленным.

После окончания школы я решила уехать из дома и жить самостоятельно. И папа, и мама были против, но раз уж оба родителя живут, как им хочется, почему бы и мне не жить по-своему?

Дом, в котором я живу, старый и грязный, зато с меня не берут плату за жилье. Строго говоря, я живу в долг, до тех пор, пока не начну зарабатывать сама. Это потому, что домом владеет бабушка с маминой стороны. К тому же, когда я рисую, все сразу пачкается, так что бабушкин беспорядок мне на руку.

Сейчас я учусь в художественном колледже. Я начала туда ходить весной, когда заканчивала старшие классы, чтобы поступить в институт искусств, но не сдала экзамены и сейчас пропускаю год. Экзамены мне стали безразличны, и теперь я подумываю, а не пойти ли мне работать.

Многие, решая, куда поступить, первым делом выбирают институт искусств, потому что думают, что там не столько учатся, сколько рисуют, и там будет полегче, но из-за этого там ужасно высокий проходной балл. Чтобы сдать туда вступительные экзамены, нужны кое-какие навыки, и потому нужно готовиться заранее. А я слишком поздно об этом задумалась.

Готовиться к экзаменам неохота, а вот картинку наверняка смогу нарисовать – те, кто так считает, отбирают места у студентов вроде меня, у которых действительно есть способности.

Я знаю, что мои картины замечательные.

Но закончившие институт искусств преподаватели, художники-неудачники, никогда их толком не хвалят. Они только заставляют снова и снова выполнять скучные упражнения.

Даже белая кошка, так похожая на Мими, любуется моими картинами.

Почему они не понимают того, что понятно даже кошке?

Скажу честно: в моем окружении нет человека, который умел бы рисовать, как я.

Поскольку я родилась по-настоящему талантливой, я готова смириться с парочкой неудач.

Например, с тем, что у меня маленький рост, или что я неудачно покрасила волосы, или что я не сдала вступительные экзамены.

Мне кажется, счастлив ты или нет, зависит от того, как ты на это смотришь. То, что мои родители живут раздельно, то, что каждый изменял другому, – это несчастье, но зато у меня нет финансовых проблем, и я могу бесплатно жить одна.

То, что я не поступила в институт, – несчастье, но благодаря этому я нашла дело, которым хочу заниматься, так что я счастлива.

Я буду зарабатывать картинами.

Когда я вожу кистью по холсту, у меня в голове появляются и исчезают различные мысли, в это время я сосредотачиваюсь и перестаю видеть что-либо, кроме картины. Возможно, это благодаря тому, что у меня есть зритель в лице белой кошки. Сегодня кисть ходит легко.

Не могу сказать, что сделала это из чувства благодарности, но на ужин я открыла для нее банку тунца. Глядя, как самозабвенно она ест, я вспомнила Мими. Мими тоже любила тунца.

Я даже подумала, не взять ли ее себе.

В этом доме нет снобских запретов на домашних животных, но и непохоже, чтобы кто-то из жильцов держал дома зверушку. Здешние жильцы либо безработные, либо бедные, либо и то, и другое. В общем, не из тех, кто действительно может завести питомца.

Впрочем, на художественные принадлежности нужны деньги. У меня и так никогда нет денег – могу ли я позволить себе завести кошку?

* * *

Ее звали Рэйна. Это она мне так сказала.

Я не встречала других людей, которые бы представлялись кошке.

От нее всегда шел странный запах. Запах алкоголя, запах краски, запах духов, запах заграничных специй, запах сигарет, которые она не курила, – всякое бывало.

Она очень непоследовательна, иногда кормит меня, а иногда – нет.

Не кормит она меня в основном тогда, когда погружена в рисование. Тут ничего не поделаешь, и в такие дни я заимствую еду у других жильцов дома или в других местах. За домом есть заброшенная клумба и кран для полива, там всегда можно попить чистой воды.

Она обычно дает мне то, что в этот день ест сама, попадаются вкусные штуки, а бывают и такие, которые второй раз есть не захочется. Когда она в хорошем