и сама понимала, как грубо это звучит.

– Это может сказать только тот, кто институт закончил.

Ударом на удар. Слова Мию звучали ласково, но отозвались прямо в моем сердце.

– Это жестоко.

А вот это уже было правдой.

– Можно, конечно, устроиться на работу, но продолжать рисовать тебе будет сложно.

Сама знаю.

– Говорю же, я в порядке.

Это я сказала из чистого упрямства, не желая сдаваться. Никакой уверенности у меня не было, и я заговорила громче. Испугавшись моего грозного вида, Мими забеспокоилась.

– Нельзя прийти в мир искусства только с одними способностями. Неважно, хорошо это или плохо, но, не закончив институт, ты не попадешь туда, где тебя будут воспринимать серьезно.

Я не успела ответить, а Мию продолжала:

– Конечно, если тебя обнаружит какой-нибудь критик и к твоим картинам отнесутся как к «искусству аутсайдеров», это другой разговор.

И это я знаю.

– Ничего. Мои картины везде пройдут. Это я рисую для конкурса.

Мию вдруг рассмеялась.

– Чего ты смеешься?

Я решила, что она надо мной издевается.

– Ой, извини. Ты такая молодец, Рэйна. Если бы я была так уверена в себе, вся моя жизнь, наверное, изменилась бы.

Ее слова не прозвучали как ложь или попытка приукрасить что-то.

– Ты о чем? О мужчинах?

Я приготовила ей ловушку, и Мию явно растерялась.

– Да нет, дело не в этом.

Кажется, я попала в точку. Ее легко раскусить.

– Мию, с тобой тоже все будет хорошо. Ты отличный человек. Ты же пришла, беспокоясь обо мне, верно? Он наверняка поймет, какая ты добрая.

– Думаешь?

Почему-то вышло так, что я подбадриваю Мию… Как так получилось?

Мими широко зевнула и снова свернулась клубочком на диване.

– Я подумаю о том, что ты сказала, Мию.

– Подумай, пожалуйста. И еще…

– В школу приду. Скоро.

– Спасибо.

Мию улыбнулась.

* * *

От женщины, которая вышла из дома Рэйны, пахло Малышом.

Вот оно что… Значит, это и есть возлюбленная Малыша.

С этого дня я все время сердилась. Конечно, причина была в Малыше, но не только.

3

Мию сказала мне сдавать экзамены.

Но лето почти прошло, а я так и не смогла определиться, сдавать мне экзамены или устраиваться на работу.

В последние две недели летних каникул я должна была идти на практику от школы. Я и забыла, что подавала заявку.

Практика – это только звучит хорошо, а на самом деле означает работать почти бесплатно. Сначала я собиралась все это прогуливать, но меня отправили в дизайнерское бюро, название которого даже мне было известно, так что я передумала. Там разрабатывали логотипы для известных фильмов, обложки для бестселлеров манги.

Как и положено дизайнерскому бюро, они располагались в модном районе, от моего дома далековато. Пришлось мне в кои-то веки вести правильную жизнь.

В первый день я, конечно, чувствовала себя не в своей тарелке. Работа, которую мне поручили, заключалась в том, чтобы вести протоколы собраний, наклеивать бумажки с адресом на корреспонденцию – в общем, мелочи, с которыми бы любой справился, но главным для меня было то, что я вблизи смогла увидеть будни настоящих дизайнеров.

Я впервые видела, как работают профессионалы.

Они делали все очень быстро. Кроме того, меня впечатлило, что для одного дизайна создавали невероятную кучу черновиков. Я занималась мелкими делами, но мне было приятно, что я могу быть полезна этим людям.

Еще более приятным оказался обед.

Как и положено в таком месте, вокруг было много дорогих ресторанов. И каждый день кто-то один по очереди угощал меня первоклассным обедом. Везде было удивительно вкусно.

Я поняла, что обычно питаюсь плохо. Вкусная еда рождает желание и энергию работать. Я-то думала, что, работая бесплатно и выполняя простые задания, совершенно не захочу что-то делать, но во мне возникло желание трудиться.

Меня, как Мими, просто прикормили.

Те, кто работал в дизайнерском бюро, привыкли к таким практикантам, как я, и как-то заботились о нас. В особенности тщательно за мной присматривал мужчина, которого там называли «шеф».

Первое мое впечатление о нем было – «противный тип». Среди мужчин, пользующихся парфюмом, приличных не бывает. Например, мой папа был такой. Мужчина был молодой, но чем-то напоминал мне папу.

И в практиканты меня выбрал, кажется, тоже он.

Когда я сдала свое портфолио, где собрала предыдущие работы, он его похвалил. Когда мы вдвоем обедали, я горячо рассказывала о том, что рисую, а он с интересом меня слушал.

– Покажи мне как-нибудь свои работы, – с беззаботной улыбкой сказал шеф.

Мне захотелось показать ему то, что я сейчас рисую. Ту картину, которая удивила и Мими, и Мию. Наверняка он порадуется за меня.

– Приходите в любое время. Правда, у меня грязно, – гордо сказала я.

Я думала, что это вот-вот произойдет, но работы стало много, было не до того. Некоторые даже оставались ночевать на работе. Я тоже, по мере сил, работала с утра до вечера.

Наши рабочие дни теперь напоминали последний день перед днем открытых дв ерей в колледже[5], было в есело. Конечно, мне было легче, потому что я ни за что не отвечала, но, когда меня хвалили за то, что я купила всем обэнто, я радовалась, потому что смогла быть полезной. Если подумать, то за всю жизнь до этого я, кажется, почти никогда никому не была полезной.

– Всем спасибо!

Когда проект был сдан, все чокнулись и произнесли тост. Только я не пила, потому что мне еще было нельзя. Я все-таки работала здесь от школы, так что послушно взяла себе колу.

Шеф помнил, что обещал прийти посмотреть мои картины. Я была уверена, что в хлопотах он забыл об этом, поэтому обрадовалась, и мы обменялись номерами телефонов.

– Ты поаккуратнее, он молоденьких девушек обожает. – Так сказала мне в туалете девушка-дизайнер.

Я подумала, что это и есть женская ревность.

Но это было не так.

* * *

Лето шло к концу, и мое тело стало меняться. Из котенка я превращалась в кошку.

Мне ужасно хотелось завести детей от Малыша, и я решила сказать ему об этом напрямую:

– Давай поженимся!

– Слушай, Мими, я тебе уже несколько раз говорил: у меня есть взрослая возлюбленная.

Он опять об этом. Мне захотелось проверить, та ли это женщина, что приходила к Рэйне. Что это за возлюбленная такая.

– Познакомь нас.

– Нет.

– Почему?

– Слушай, Мими, я уже несколько раз говорил: об этом будешь думать, когда вырастешь.

Мне стало так грустно, что я повесила и усики, и ушки, и хвостик.

Человек – возлюбленная. Ну, что