— Работы много на сегодня? — спросила я, наливая себе кофе.

Безотказэн ткнул пальцем в газету.

— Читала уже?

— Запас глупости?

— Отчасти, полагаю, он, — мрачно отозвался Безотказэн. — Как ни трудно в это поверить, но реалити-шоу только что стали еще хуже.

— Неужели такое возможно? Разве «Знаменитость на практике в морге» не предел падения? — Я задумалась на мгновение. — Впрочем, «Чью систему жизнеобеспечения мы отключим?» была хуже. Или «Продай бабушку». Ой, в наши дни так трудно выбрать, все такое вкусное.

Безотказэн рассмеялся.

— Соглашусь, «Бабушка» опустила планку для лишенных вкуса постановщиков телепрограмм на всех каналах, но РЖА-ТВ не из тех, кто уклоняется от вызова, — они придумали «Самаритянин отдает почку». Десять больных с почечной недостаточностью по очереди уговаривают совместимого донора — и голосующих зрителей — отдать лишнюю почку одному из них.

Я застонала. Телевизионные реалити-шоу, на мой взгляд, представляли собой худшую форму развлечения — современный аналог того, как за шесть пенсов можно было понаблюдать за сумасшедшими, воющими на стены в местном дурдоме. Я горестно покачала головой.

— Чем им не угодили старые добрые книги?

Безотказэн пожал плечами. В нынешнюю эпоху мусорного телевидения, сокращения интервалов внимания и легкоусвояемых звуковых дорожек складывалось впечатление, что книга, благородный предмет, коему мы с Безотказэном посвятили большую часть жизни, постепенно оттеснялась к краю, превращаясь в очередной человеческий опыт рассказывания истории, вышедший из игры наряду с эпической поэзией, греческим театром, «Джеканори»[9]и тарзанаграммами.[10]

— Как твои? — спросил Безотказэн, силясь поднять мне настроение.

— Все в порядке, — ответила я, — кроме Пятницы, который по-прежнему не способен ни к какой человеческой деятельности, кроме дуракаваляния.

— А Пиквик? Перья отрастают?

— Нет. Слушай, ты умеешь вязать?

— Нет, а что?

— Неважно. Какие у нас заказы на сегодня?

Безотказэн взял папку и перелистал страницы.

— Колу предстоит разбираться с парой умертвий и, возможно, с кучкой ревунов в Савернейке. Брек по-прежнему идет по следам диатрим. У Комитета по надзору за воспитанием хорошего вкуса вспышка облицовки искусственным камнем в Сиренчестере, а Комитет по надзору за пампасной травой занят на пале в Бристоле. Ах да… массовое появление двойников в Чиппенеме.

— А что-нибудь литературное? — с надеждой спросила я.

— Только миссис Мотыгги со своими украденными первоизданиями — опять! Взгляни правде в глаза, Чет, нынче книги никого не вдохновляют. Оно и хорошо: добавь еще шестнадцать ковров, которые надо уложить, и двадцать восемь вчерашних заказов — и получится буквально впритык. Перебросим Кола с зомби на лестничные ковры?

— А мы не можем просто привлечь внештатных укладчиков?

— И чем им платить? Каждому по незаконной диатриме?

— Все настолько плохо?

— Четверг, всегда настолько плохо. Мы снова вот-вот упремся в потолок перерасхода.

— Это не проблема. У меня сегодня вечером крупная сырная сделка.

— Не желаю ничего об этом знать. Когда тебя арестуют, я должен иметь возможность все отрицать. И кроме того, если бы ты действительно продавала ковры, а не носилась повсюду как полоумная, тебе не пришлось бы играть на переменчивом сырном рынке.

— А это напоминает мне, — улыбнулась я, — что сегодня меня не будет на месте, так что не переводи на меня звонки.

— Четверг! — вскричал он в отчаянии. — Пожалуйста, не исчезай, только не сегодня! Ты позарез нужна мне, чтобы принять заказ на новый ковер для вестибюля в отеле «Finis», в полпятого придет представитель Уилтона показать нам их новый ассортимент, и комиссия из Охраны труда и здоровья явится, дабы убедиться, что мы идем в ногу со временем.

— По технике безопасности?

— Господи, нет! По части правильного заполнения бланков.

— Послушай, сегодня к половине шестого мне надо отвести Пятницу на вечер профориентации Хроностражи. За пару часов до этого я постараюсь вернуться и выполнить несколько заказов. Подготовь мне список.

— Уже готов, — сказал он и, не успела я придумать отговорку, вручил мне простыню с кучей адресов и имен.

— Хорошо, — пробормотала я. — Очень эффективно, прекрасная работа.

Я забрала свой кофе и направилась в собственный кабинет, крохотную комнатку без окон рядом со стендом подзарядки электропогрузчиков. Там я уселась за стол и уныло уставилась на выданный мне Безотказэном список, затем рассеянно покачалась на стуле. Брек прав. Я должна-таки рассказать Лондэну, чем занимаюсь, но куда проще жить, пока он думает, будто я работаю в «Акме». К тому же я не только рулила несколькими нелегальными ТИПА-отделами. Это была… скажем так, верхушка очень большого и сложносочиненного айсберга.

Я встала, сняла пиджак и только собралась переодеться в более удобную одежду, как в дверь постучали. Я открыла, и моему взору предстал крупный мускулистый мужчина на несколько лет младше меня, выглядевший в униформе «Акме» еще нелепее, чем я, хотя вряд ли кто-нибудь когда-нибудь рискнет ему об этом сообщить. Спускавшиеся почти до пояса длинные дреды были небрежно стянуты лентой на затылке, и весь он был щедро обвешан цацками наподобие тех, что так нравятся готам: черепа, летучие мыши и всякое такое. Но это делалось не для красоты, а для защиты. Передо мной стоял бывший оперативник ТИПА-17 Кол Стокер, самый удачливый истребитель вампиров и охотник на оборотней в юго-западной Англии, хоть и не друг умертвиям, но друг мне.

— С днем рождения, книжный червь, — весело произнес он. — Есть минутка?

Я взглянула на часы. На работу я опаздывала. Не на работу, конечно, поскольку там я уже присутствовала, а на работу.

— Это насчет медицинского полиса?

— Нет, это важно и нужно.

Он повел меня на другой конец склада, туда, где у нас хранились клеи, гвозди и зажимы. Мы нырнули в дверь, спрятанную за рекламным плакатом «Бринтонских ковров», и спустились на несколько ступенек вниз. Большим медным ключом Кол отпер массивную дверь, и мы вошли в то, что я называла изолятором, а Кол — Стремнодряниумом. Его определение подходило больше. Наша работа заводила нас к самым границам вероятности — в место, где даже самые упертые конспирологи покачали бы головами и язвительно заметили бы: «Ну да, как же». Во времена ТИПА нам помогали секретность, кадры, бюджет и неподотчетность. Теперь у нас осталась лишь секретность, бесплатный чай с крекерами и большой медный ключ. Именно здесь Брек держал своих тварей, пока не решал, что с ними делать, а Кол запирал любое пойманное умертвие для наблюдения — в тех случаях, если они подумывали перейти в состояние почти-мертвия или в-основном-мертвия. Смерть, как я обнаружила давным-давно, доступна под разными соусами, и все они довольно-таки невкусные.