Глава 65

— Васька! Как же я скучала! — Грановская подлетает ко мне на полной скорости и чуть не сбивает с ног.

Наверное, со стороны мы выглядим в высшей степени странно: две взрослые девушки обнимаются и визжат на все кафе не в силах совладать с эмоциями. Но, если честно, мне плевать на мнение окружающих. Я так тосковала по Лерке, что готова поднять ее на руки и закружить. Радость от долгожданной встречи возвращает меня прямиком в детство.

Обменявшись восторженными чувствами, мы наконец садимся за столик и с энтузиазмом делимся новостями. Официант несколько раз подходит к нам в надежде принять заказ, но мы с Леркой намертво сцепились языками и никак не можем улучить минутку, чтобы изучить меню.

Спустя полчаса оживленных разговоров мы наконец выбираем первые попавшиеся на глаза салаты и снова с жадностью ныряем в общение. С момента нашей последней встречи минуло несколько лет, поэтому, сами понимаете, сейчас нам совсем не до еды.

С неподдельным интересом слушаю про Леркину работу и ловлю себя на мысли, что лучшая подруга теперь выглядит иначе. У нее даже манера речи как-то неуловимо изменилась. Раньше Грановская транслировала в мир образ этакой недалекой кокетки, призванный обмануть тех, кто судит исключительно по обложке. С ранних лет Лерка отличалась недюжинным умом, но по какой-то неведомой причине предпочитала прятать свою одаренность за маской симпатичной дурочки.

Сейчас подруга уже ничего не скрывает. Весь ее облик буквально кричит о том, что в свои неполные двадцать пять она уважаемый человек в мире столичного бизнеса. Стильный брючный костюм, минималистичный макияж и идеальная укладка — новая Лерка на все сто процентов соответствует занимаемой должности.

После обсуждения работы разговор неизбежно скатывается к теме личной жизни. Мне делиться особо нечем, а вот у Лерки на любовном фронте такая Санта-Барбара, что даже бульварные женские романы с почти фантастическим сюжетом нервно курят в сторонке.

— Ну а теперь ты давай рассказывай, — настаивает Грановская. — Как на торжество к Соколовым сходила? Тёмыча видела?

Вообще-то я не планировала никому рассказывать о событиях двухнедельной давности, но с лучшей подругой молчать и скрытничать не получается. Поэтому после довольно вялого сопротивления я вываливаю ей всю подноготную и замираю в ожидании ее реакции.

Выслушав меня, Лерка молчит. Долго. Наверное, больше минуты. А затем вскидывает осуждающий взгляд и вздыхает:

— Кошмар.

— Что именно? — невольно ежусь.

— Да все! Ты, твое поведение, доводы твои странные…

Челюсть отвисает, а плечи безвольно опускаются вниз. Признаться честно, я не ожидала, что подруга так открыто меня не поддержит.

— Но, Лер… Ты же знаешь мою ситуацию. Разве я могла поступить иначе?

— Ну да. Ты могла бы не спать с ним, например, — саркастично бросает Грановская. — Это бы как нельзя лучше подчеркнуло твое к нему безразличие, — она смотрит на меня в упор, и под ее взглядом я словно скукоживаюсь. — Но, я так понимаю, смысл был не в том, чтобы показать, что ты остыла, а в том, чтобы ткнуть Соколова носом в дерьмо. Правильно?

Мне не нравится, как Лера формулирует свою мысль. Но в то же время я не могу не признать, что суть она ухватила верно.

— Пойми, я с трудом оправилась от той боли, что он мне причинил и…

— И поэтому решила, снова разбередить старые раны! — я округляю глаза, а Грановская продолжает. — Ну а что ты так смотришь, Вась? Будешь отрицать, что навредила в первую очередь себе? Соколов-то найдет силы жить дальше, а ты? Сколько лет еще будешь вариться в своих обидах?

— Я не варюсь, — возражаю я, но выходит как-то неуверенно.

— Ой, ну конечно! — Лера всплескивает руками. — Пять лет прошло, а у тебя ни одних серьезных отношений не было! И это при том, что к тебе столько приличных мужиков подкатывало!

— Ну и что с того? — обороняюсь я. — Просто никто из них не нравился мне так, как…

— Как Соколов? — подхватывает насмешливо.

— Как должен нравиться потенциальный парень, — чеканю возмущенно.

— Ну-ну, — она качает головой. — Вась, пойми, если абстрагироваться от всей этой сентиментальной лабуды про отмщение и возмездие, то суть твоего поступка сводится к одному.

— И к чему же? — спрашиваю я, хотя уже заранее знаю, что ответ мне будет не по вкусу.

— Ты все еще любишь Артёма.

Повисает пауза, в течение которой я недоуменно хлопаю ресницами, а Лерка взирает на меня с такой непоколебимой уверенностью, будто только что озвучила непреложную истину.

— Ну не-е-ет, — как всегда, в неловких ситуациях я начинаю смеяться. — Не люблю я Соколова! И уже давно! Если ты забыла, я вообще-то сама его отвергла…

— Да нет, я помню. Ты отыграла в лучших традициях жанра: трахнула его, а потом выкинула, как использованный презерватив. Думаю, твое эго ликует. Нечасто девушке выпадает шанс отыметь мужика.

Я плотно поджимаю губы и отворачиваюсь к окну. Мне категорически не по душе Леркины высказывания. И где она такого понабралась? Все-таки работа в мужском коллективе дурно на нее влияет.

— Вась, прости мне мою резкость, — Грановская протягивает руку и находит мои теребящие салфетку пальцы. — Просто я уже почти двадцать лет смотрю на вашу бесконечную драму и гадаю, когда вы уже наконец повзрослеете.

— Я-то давно выросла! А вот Артём как был ребенком, так им и остался.

— Ну не знаю… Ваша последняя встреча доказывает обратное. Он открыто признался в чувствах, предложил попробовать сначала. И даже после твоего откровенно мерзкого поступка на турбазе притащился к тебе домой с медведем. Чего ты еще от него хочешь? Чтобы он с крыши сбросился, доказывая безмерную любовь к тебе?

— Я хочу, чтобы у нас было взаимно! — выпаливаю с негодованием. — А игра в одни ворота — это не любовь!

— Игры́ в одни ворота не существует, потому что в любом конфликте замешаны две стороны! — вслед за мной распаляется Лерка. — Я не спорю, Соколов много в чем виноват, но и ты, Вась, не безгрешна.

— Если бы он любил меня, то не пропал бы на пять лет, — всхлипываю я.

К горлу поднимается ком, а глаза застилают слезы.

— Но ведь за эти пять лет ты тоже ни разу ему не позвонила, — раздается в повисшей тишине.

Я накрываю лицо ладонями, стремясь спрятать всколыхнувшиеся чувства. Сейчас я обнажена и уязвима, а сердце вновь наполняется притупленной временем тоской. Грановская режет по живому. Не щадя и не жалея.

— Да, не позвонила. Потому что он уехал не попрощавшись, Лер. А если он сейчас еще и женится, то я…

— О, ну разумеется! В твоем идеальном мире он