Лично я ни о чем не жалею и ни в чем не сомневаюсь. Моими действиями руководил не азарт и даже не алкоголь. Я просто хотел Васю. Хотел быть с ней. Тогда и сейчас. Поэтому считаю произошедшее правильным и искренне надеюсь, что Солнцева думает так же.

— Какие дальше планы? — спрашиваю я, ставя перед Васей чашку.

— Да никаких, — она пожимает плечами. — Поеду домой, приму душ… Вечером, может, по магазинам пройдусь. А ты когда в Москву возвращаешься?

— Вообще-то я хотел обсудить это с тобой.

— Со мной? — она почему-то удивляется.

— Ну да. Думаю, нам стоит обговорить, как действовать дальше.

Я беру Васю за руку, но девушка, как-то странно смутившись, выдергивает ладонь из моих пальцев. Затем она правда чешет нос, но мне отчего-то кажется, что настоящая причина ее отстраненности не в этом. В конце концов, почесать нос можно было и другой рукой.

— О чем ты, Тём? — из ее рта вылетает нервный смешок. — О каком «дальше» ты говоришь?

— Я говорю о нас с тобой. О нашем будущем, Вась.

Слова даются с трудом, потому что выражение ее лица мне не нравится. Я больше не вижу карамельную девочку, которая стонала в моих объятиях прошлой ночью. Передо мной снова надменная Снежная Королева со стальным блеском в глазах.

— У нас нет будущего, — пугающе просто произносит она. — Ты, видимо, меня неправильно понял.

Ее холодный взгляд не скользит, не трогает, не касается — он бьет. Наотмашь. С такой небывалой силой, что я падаю, срываюсь с острия собственных надежд и кубарем лечу куда-то в непроглядную вязкую бездну боли и унижения.

— Ты… Ты ведь шутишь, да? — ладони непроизвольно сжимаются в кулаки.

Я все еще не могу поверить, что Вася говорит всерьез. Что после стольких лет топтания на месте она опять отказывается иди со мной вперед.

Боже! До меня только сейчас в полной мере доходит, каким глупцом я был! Плыл по жизни, выбирая не пересекающиеся с ней маршруты. Заглушал тоску по ней поддельным и безопасным. Обманывал сам себя ровно до тех пор, пока она, ломая все устои, опять не возникла на моем горизонте.

Прекрасная, как детская мечта. И необратимая, как сердечный приступ.

— Тём, пойми, рано или поздно это должно было случиться, — она сочувственно наклоняет голову, а меня от этого явно снисходительного жеста начинает мутить. — Мы закрыли юношеский гештальт, и теперь пора жить дальше. У тебя на носу свадьба, меня тоже парень ждет.

— Парень?! — меня будто обухом по голове ударили. Аж огненные искры из глаз посыпались. — Ты не говорила, что у тебя есть парень! Да и вчера на празднике моих родителей ты была одна…

— Ну и что? — Вася усмехается. — Ты тоже был один, но это же не значит, что тебе не к кому идти.

Я горю заживо. Горю, выжигая наполняющий комнату кислород. Каждый следующий вдох — боль. Каждый новый выдох — страдание.

— У тебя правда кто-то есть? — с губ срывается не голос — хрип.

— Да, как и у тебя. Поэтому давай без драматизма, он ни к чему, — Вася невозмутимо поправляет волосы и добавляет. — Тетя Алина говорила, что твоя невеста беременна…

— Ребенка больше нет, — обрубаю.

— Да, сочувствую, — она опускает взгляд. — Но ты просто вспомни, что почувствовал, когда увидел тест на беременность, первое УЗИ… Согласись, эти впечатления были незабываемыми?

Смотрю на Васю, которая очерчивает пальцами невидимые узоры на столешнице, и вдруг понимаю, что никогда не видел ни теста, ни результатов УЗИ… Я вообще ни черта не видел! Почему Аделина ничего мне не показывала?

Неудобные чувства, словно промокшая фанера, разбухают в груди. Зажмурившись, отгоняю их подальше. Заталкиваю в самый потаенные угол души. Потом. Все потом. Сейчас важно совсем другое.

— Вась, — я сползаю со стула и, опустившись перед ней на колени, снова ловлю маленькую ручку. Она пытается вырваться, но я не отпускаю. Держу крепко. — Пожалуйста, не отталкивай меня. Давай сбежим ото всех, а? Ты пошлешь к черту своего парня, а я расстанусь с Аделинкой.

— Артём, ты в своем уме?

— Черт, Василис! Мы с тобой и так столько лет потеряли! Любили не тех, связывали свою жизнь не с теми! Так, может, пора уже наконец сделать правильный выбор?

Я заглядываю ей в глаза в надежде увидеть там хотя бы отблески понимания, но напарываюсь лишь на глухую стену безразличия. Кажется, прошлая ночь для нее действительно была лишь игрой…

Господи… Какой же я идиот! Она ведь даже не скрывала этого!

— Слабо не влюбиться, Солнцева? — с горечью повторяю фразу, которую она вчера бросила, как мне казалось, в шутку.

Ужасное осознание придавливает гранитной плитой, но я до последнего надеюсь, что ошибся.

— Не слабо, Соколов, — ее губы растягиваются в мстительной улыбке, подтверждая мои худшие опасения. — Как видишь.

Лучше б она плюнула мне в лицо. Лучше бы обозвала, наорала, заблокировала в соцсетях… Лучше б вообще никогда со мной не разговаривала!

Зачем действовать так грязно, так жестоко, Вася? Чем же я тебя обидел?

Отшатываюсь от нее и, вконец обессилев, оседаю на пол. Раньше сказки о разбитом сердце казались мне чушью, но теперь я на собственной шкуре ощущаю, как это больно — нуждаться в том, кому ты не нужен.

Солнцева поправляет пиджак и, поднявшись на ноги, идет к дверям.

— Где мое приглашение, Тём? — вспоминает вдруг. — Ты же обещал.

Очуметь… Походу, Васе нравится, надо мной издеваться. Ведь очевидно же, что ей даром не сдалась моя свадьба. Вот даром не сдалась! Это нелепая просьба — лишь очередная попытка задеть меня побольнее. И, надо признать, ей это мастерски удается.

Приближаюсь к рюкзаку, стоящему у порога, и дрожащими пальцами вытаскиваю из него немного помятую открытку. С каменным лицом вручаю ее Солнцевой, тщетно надеясь, что в ней проснется если не совесть, то хотя бы сострадание. Однако подруга принимает приглашение как ни в чем не бывало. Деловито засовывает его в свою сумочку и, обувшись, щебечет:

— Ну пока, Тём. Не поминай лихом.

Вся такая веселая, беззаботная, нарочито бодрая. Аж бесит.

— Вась, пожалуйста, — прошу я, превозмогая злость и обиду. — Это же не ты. Ты не такая…

— Откуда тебе знать, какая я? Ты пять лет со мной не общался! — отвечает неожиданно резко, а потом, вздрогнув, берет чувства под контроль и уже спокойней добавляет. — У нашей истории уже давно истек срок давности. И я думаю, мы поставили красивую точку.

— Но…

— Я больше не хочу тебя видеть, Тём. Никогда, — она разворачивается и через плечо бросает. —