напряженное внимание… Глаза мрачно и немного торжествующе блеснули. Словно ему было приятно знать, что мама страдает, видимо, он воспринимает ее боль актом справедливой мести. И снова в отце я узнала себя… мне тоже доставляло мазохистское удовольствие мучить своего предателя и мучиться самой. Только сейчас я немного заглянула по другую сторону баррикад.

– Пап, мама раскаивается, искренне раскаивается. Она говорит, что готова день и ночь стоять на коленях, просить у тебя прощения. Может быть, не стоит вот так одним махом перечеркивать двадцать семь лет счастливого брака.

Отец достал из кармана лекарство, слегка подрагивающими пальцами выдавил из пластины одну капсулу и проглотил, запивая водой... Ему тоже нелегко, очень нелегко, только он мужик и не может позволить себе плакать.

– Как у нее все просто. Обманула, изменила, сделала из меня дурака, нагадила в душу, а теперь думает, что стоит попросить прощения, и я сразу все забуду.

Отцовское лицо снова стало до ужаса непреклонным. Он не забудет и не простит… А мама, она надеется, надеется, даже зная его твердолобый упрямый характер. Слезы почему-то покатились из глаз, стало жаль плачущую маму, жаль не умеющего прощать отца, жаль нашу семью… от которой осталось одно пепелище. Я девочка, мне не зазорно реветь.

– Танюш, ну чего ты так расстроилась, – заметил мое состояние папа, – вполне обычная ситуация, сейчас каждый второй брак распадается.

– Я всегда думала, что с вами такого никогда не произойдет, всегда ощущала, моя семья – моя крепость. А получается, крепость разрушена, я чувствую себя лишенной крова, мне больно расставаться со своими иллюзиями.

– Доченька, – отец ласково погладил меня по щеке, вызывая во мне новую порцию слез, – знаешь, этот союз был не напрасным, хотя бы потому, что у нас получилось такое прекрасное создание, как ты.

– Пап, я вот сейчас приду домой… Мама оживет, с надежной будет заглядывать мне в глаза… Я отрицательно покачаю головой, и она в отчаянье сползет по стене. И мне страшно – вдруг мама что-нибудь сделает с собой. Пап, ты этого не боишься?! Твой праведный гнев стоит ее жизни?!

Лицо отца еще сильнее помрачнело, однако же не стало мягче.

– Не сделает, Таня, такие приспособленки слишком себя любят, для подобных кардинальных шагов. Но ты последи за ней… поддержи ее, как можешь, в любом случае, Эля остается тебе матерью.

– Папуль, может, вы все же попробуете поговорить друг с другом… Вы ведь столько лет прожили вместе. Видимо, она действительно почувствовала, что стареет, вот и пустилась во все тяжкие. Так бывает со многими мужчинами и женщинами…

Папка как-то странно глянул…

– Нет, она завела себе любовника не из-за того, что стареет, а потому… – отец замолчал, в карих глазах все-таки появились слезы. – Танюш, не хочу больше говорить на эту тему, очень больно.

Ситуацию с Юлей папа тоже категорически отказался обсуждать. Только обмолвился, что больше не намерен вмешиваться в ее жизнь и пальцем не пошевелит, чтобы ее найти. Более того, со свойственной ему категоричностью он заявил, что у него теперь есть только одна дочь. Кажется, с Юлькой папа тоже решил развестись. Интересно, чем она обидела отца? Ведь папа реагировал так, словно сестра тоже ему изменила. Видя, как тяжело отцу, я не решилась больше задавать вопросов, наверное, всем нужно время, чтобы прийти в себя, поразмыслить над создавшимся положением и немного успокоиться.

Глава 16

Вышел из машины, обозревая живописные окрестности базы отдыха «Озерная соната». Чудесный вид, прекрасный весенний день. На деревьях начали распускаться почки, добавляя зеленцу к серо-коричневому цвету веток. Ну а сосны, понятное дело, всегда зеленые. Вода в лучиках солнца поблескивала волшебством… Может, устроить себе отпуск, уехать куда-нибудь за тридевять земель к ласковому морю? Почему бы и нет?! Только позже, а сейчас нужно идти торговать успешным лицом, поздравлять Елену Сергеевну, и веселится. Веселится… когда внутри все сжимается от тоски, ведь великолепные пейзажи «Озерной сонаты», напомнили мне время, проведенное здесь с Теней Лазаревой, когда я был безумно влюблен, постоянно возбужден, и до одури счастлив. Все Сашка, хватит рвать себе душу воспоминаниями. Андрей Анатольевич обещал скоро предоставить отчет о житье-бытье моей Розочки, вот тогда и будешь думать, что делать со своими непреходящими чувствами, оставить ее в покое, пусть выходит замуж за своего идеального, мать его так, танкиста, или попытать еще раз напомнить о себе.

Не спеша, наслаждаясь воздухом, которого в городе «днем с огнем не сыщешь», направился в сторону ресторана, где должно происходить празднование знаменательного юбилея дражайшей Елены Сергеевны. А два парня со службы безопасности несли вслед за мной подарок – оформленную в стильной раме большую карту России в дорогом варианте печати. И поскольку в последнее время я неоднократно бывал в кабинете юбилярши, надеюсь, она идеально дополнит его строгий интерьер.

И без того роскошный белый зал ресторана сегодня украшали великолепные, презентабельные, возможно, несколько вычурные цветочные композиции. Черт… Сердечный ритм увеличился в несколько раз, глаза сразу выхватили ее… красивую темноволосую девушку в изысканном красном платье с высокой прической, в которую были вплетены алые розы. Жаркий, перекрывающий дыхание толчок случился в теле. Какими судьбами тут оказалась Таня Лазарева?! Нет, я понимаю, она работает в компании виновницы сегодняшнего торжества, но Елена Сергеевна в курсе того, что я не хочу, точнее когда-то не хотел, больше с ней встречаться. Тем более, насколько я знаю, сегодня предполагалось, прежде всего, семейное празднование, с работы приглашались только начальники отделов и филиалов.

А потом глаза остановились на знакомых рыжих волосах – моя первая экс-супруга и хорошая подруга тоже уже прибыла на торжество. Странно, почему Таня Лазарева стоит рядом с Милой? Они разве знакомы? Черноволосая девушка обернулась, разочарование горькой волной поднялось в теле. Это вовсе не Таня Лазарева, совсем не Таня… а опять всего лишь Мария Приходько. И кажется, я догадываюсь каким образом англичаночка оказалось на этом почти семейном праздновании. Конечно, тетушка, не смогла отказать настойчивой просьбе своей любимой племянницы.

Решительно направился к девушкам.

– Александр Иванович, – настоящим брильянтом просияла Машенька,– добрый вечер.

Мила тоже радостно меня приветствовала, хотя брошенный в ее сторону свирепый взгляд немного подпортил ослепительность женской улыбки.

– Здравствуйте… – мой ответ был более чем сдержанным.

А какая настырная эта типа скромница-учительница, даже стремящиеся к праздной светской жизни профурсетки не охотились за мной столь откровенно и навязчиво.

– Сашка, рада тебя видеть! –