Когда ошеломленные родители немного пришли в себя, Евсей решил, что им пора бы откланяться и не мешать семейной паре, в чью жизнь они и так вторглись без проса.

— Спасибо, что выслушали… Еще раз простите нас. Мы, наверное, оставим вас… — деликатно сказал он и, держась за спинку инвалидного кресла, стал разворачивать сестру к выходу.

— Нет, погодите! У меня столько вопросов… Прошу вас! Давайте попьем чаю… Миша, ставь чайник!

Миша тут же согласно закивал и умчался на кухню. Евсей с Ташей переглянулись и поняли, что не могут отказать в сложившейся ситуации.

Мама Лена все еще всхлипывала время от времени и утирала слезы краем халата. Таша молча сидела. Евсей присел с ней рядом на табурет, который поспешил предложить взволнованный отец. Через пару минут они уже пили чай с печеньем, а Таша только и успевала пересказывать в десятый раз одно и то же с новыми подробностями. Женщина на удивление прониклась и с большим интересом узнавала малейшие детали Ташиного сна.

— А в чем Лизонька была одета? А она улыбалась? Не плакала там хоть? — засыпала она Ташу вопросами.

— Она выглядела умиротворенно и улыбалась. Она сказала, что сейчас у нее все хорошо и она отпустила прошлое, но мы должны ей помочь и тоже отпустить ее.

К Таше на колени запрыгнула кошка и быстро умостилась клубком, начав мыть лапки и мордочку. Таша хоть и не чувствовала теплое мурчащее тельце ногами, но волна приятных вибраций разошлась по всему телу.

— Это дочкина любимица была… Матильда. Надо же, сама пришла! Она ведь у нас такая дикая, никого, кроме Лизки, к себе не подпускала! Ох, Лизонька, Лизонька… А мне-то она так и не снилась ни разу…— снова начала утирать слезинки женщина, но тут же вспомнила просьбу дочери и улыбнулась, закивав. — Так, значит, Ваське ждать пополнения! Какое счастье-то, Мишаня!

Отец улыбнулся и закивал.

— Она так сказала. Что придет младенцем в семью старшего брата, — в очередной раз подтвердила Таша, поглаживая засыпающую кошку.

— Девочка, значит, у них будет… Надо им позвонить, Миш! Они так давно ждут первенца, да все никак… Спасибо тебе, Лизонька! Будем ждать тебя. Моя девочка… — Лена возвела руки к небу, закрыв глаза.

Вопросы закончились. Михаил сидел рядом с женой и молчал, держа ее за руку. Таша рассматривала фотографии Лизы, стоявшие на комоде с какой-то иконкой и церковной свечой. Мать устроила целый мемориал покойной дочери, бережно расставив рамочки с ее изображениями по всей столешнице. Евсей сбросил очередной звонок, но ни на минуту не оставил сестру.

— Я знаю, что бессмысленно просить у вас прощения, но все же… Хочу, чтобы вы знали, — дрожащим от волнения голосом обратилась напоследок Таша к родителям погибшей девушки. — Не прошло ни дня, чтобы я не пожалела о содеянном.

Таша, закусив губу, смотрела матери и отцу в глаза, еле сдерживая рыдания. Женщина вскочила с дивана и бросилась ее обнимать.

— И ты прости нас, детка… Прости, что набросилась на тебя тогда и проклинала… Ты свою кару уже понесла. Прошлого не воротишь…

Таша обхватила мягкую спину женщины и угукала, глотая слезы.

Когда они вышли из подъезда Беловых, на Евсея градом посыпались звонки. Он с кем-то громко выяснял отношения по телефону, параллельно помогая сестре сесть в машину.

Таша еще долго приходила в себя после такой эмоциональной встречи, прокручивая в голове все сказанное ею и Леной. У нее словно камень свалился с плеч — тяжкий груз, вина, которую она носила за спиной, рассыпался на мелкие кусочки, и стало легче дышать. Девушка вдыхала полной грудью горячий пыльный воздух города, словно ее обдувал морской бриз. На ее губах таяла улыбка, а глаза светились радостью.

«Спасибо тебе, Лиза! Теперь ты свободна, и я тоже», — отправила она мысленное послание куда-то в другой мир и точно знала, что где-то там Лиза в облике ангела, или птички — неважно кого — обязательно услышала ее.

Утро началось со звонка отца. Таша не привыкла так рано вставать, но папа не знал ее режима и привычек. Ровно в восемь утра телефон зазвонил на тумбе, и рука сонной Таши пыталась нащупать орущий смартфон, не разлепляя век.

— Алло, — прохрипела она, едва продрав глаза.

— С Днем рождения, малышка! Ты уже такая взрослая, но все равно моя малышка… Спишь еще что ли? Уже восемь!

«А мне, как бы, не в школу!» — пронеслось в голове у Таши.

— Спасибо, пап… Уже встаю… Ты приедешь?

«Конечно, не приедешь… Не звонил бы тогда», — тут же догадалась она, каков будет ответ.

— Прости, малыш… Очень хочу! Но работа не пускает… Но я послал к тебе гонца с подарком!

— Спасибо, хоть Еву отпустил… Может, все-таки успеешь? Хотя бы на часик…

— Милая, я в Италии, ближайший рейс только завтра, а у меня слияние с «Letto del re»[1] на носу. Прости… Но я обещаю заехать на следующей неделе, когда буду в городе…

— Ладно.

Девушка попрощалась с отцом и вальяжно упала на подушку, но решила, что и правда пора вставать, ведь сегодня особенный день — день ее рождения!

В обед заехал Евсей с двумя огромными букетами — один из ромашек для именинницы, которая их обожала, другой — из лилий — для мамы.

Таша услышала возню в прихожей, поздравления для Веры с рождением дочки и смачные чмоки от мамы в щеку. Девушка заканчивала макияж и наводила последние штрихи, глядя на себя в зеркало. То, что она видела, ей очень нравилось! Роскошная копна волнистых волос, яркий макияж глаз, пухлые от природы губы и новое золотистое платье. Она чудом нашла его и была безумно рада покупке. Блестящее платье напоминало ей придуманный наряд, который был на ней во время пира в одном из снов. Маневрируя на компьютерном стуле, она с широкой улыбкой встретила брата.

Тот с криком «Хэппи бёздэй, систер!» бросился обнимать и целовать сестру. Счастливая Таша уткнувшись носом в букет, была рада увидеть любимого брата, а тот поспешил надеть ей на голову корону. Так у них было принято с детства. Именинник обязательно удостаивался королевских почестей. Этот праздничный ритуал безумно нравился маленькой Таше, которая воображала себя настоящей королевой, а потом традиция как-то забылась, когда они стали старше.

Ей было безумно приятно, что он вспомнил.

— Спасибо, родной. Почему ты не на работе? — удивилась Таша, взглянув на часы.

— А я уволился.

Таша округлила глаза от удивления.

— Как? А отец? Он же звонил мне утром и даже словом не обмолвился!

— Мы виделись с ним позавчера, я летал в Рим и все ему сказал. Что мне не нравится эта работа и что я хочу заниматься чем-то другим.

— Ого! И как он это воспринял?

— На удивление — спокойно. Он похлопал меня по плечу и сказал, что это взвешенное решение зрелого мужчины. И что я готов основать свое дело. Но денег на него он мне не даст. Я и не ждал, собственно…