— А я вот ничего не разобрал на видео со стоянки, — буркнул Никита.

— Ну так наши возможности несколько шире! — улыбнулся Саблин.

— И сайт музея вы заблокировали? И видео с Недвольской? — изумилась Юля.

— Это сейчас имеет принципиальное значение? — и вовсе расплылся в улыбке Саблин.

— Что будет с Недвольской? — спросила Саша. — Ее депортируют или станут судить в России?

— Вряд ли депортируют! — ответил Саблин. — Судить будут, однозначно, хотя следствие еще идет. Думаю, соседнее государство будет сильно негодовать, но нас это не особо волнует. Словом, история завершена. Препятствовать вашей профессиональной деятельности не буду. На этом и попрощаемся!

— И на том спасибо! — буркнула Юля. — Хоть не зря две машины разбила!

Саблин грустно улыбнулся и развел руками. Никита ничего не сказал, но взгляд его был мрачен настолько, что ни Юля, ни тем более Саша не решились с ним заговорить.

Но именно Саша перед тем, как вся троица поднялась со своих мест и направилась к двери, тихо сказала:

— Спасибо, товарищ полковник! Спасибо, Кирилл Леонидович! Особенно за бабушку!

Саблин обнял ее за плечи.

— Вы можете гордиться своей бабушкой, Саша! Она была честным и порядочным человеком!

Саша закусила губу, подняла взгляд на Никиту. Тот был уже возле порога, но, открыв дверь, оглянулся и буркнул:

— Михаилу Константиновичу привет!

— Непременно передам! — пообещал Саблин и снова посмотрел на Сашу: — Держитесь! Все будет хорошо!

Миронов вышел из-за стола и добродушно усмехнулся.

— Перебесится Шмелев, Сашенька, и будет как шелковый!

Саша вспыхнула и, забыв попрощаться, выскочила за дверь.

— Хорошая девушка! — задумчиво сказал Саблин.

— Зря только в Шмелева влюбилась! — скривился Миронов. — Задурит голову и бросит!

— Может, и не зря! Может, и не бросит! — сказал Саблин и назидательно добавил: — Зависть — плохая штука, Кирилл! — И посмотрел на часы. — Ого! Через десять минут генерал будет звонить!

Затем крепко пожал Миронову руку:

— Приятно было работать с тобой, майор! Удачи!

Статья все-таки вышла, но пугалась Саша напрасно. Никита с невероятной деликатностью описал скорбные события, прошлые аферы стариков обошел стороной, но в полной мере отыгрался на Коробкове, вспомнил майора Литвяка, а вот Ирину Львовну Ковалевскую представил настоящей героиней, которая ценой жизни спасла народное достояние.

Часть бабушкиной славы досталась и Саше. В администрации мигом узнали об ее роли в многоходовой операции правоохранительных органов. Мэр на совещании отозвался о ней как о молодом, но ценном специалисте. Начальник управления сказал, что думает об ее повышении. А из музея позвонила Воронцова, долго извинялась, что не поняла их с Никитой чистых намерений, винилась в том, что вовремя не разглядела черную душу Недвольской, а затем неожиданно предложила перейти на работу в музей. Саша вежливо отказалась.

Никиту она видела в последний раз в иконописных мастерских епархии, где шли работы по раскрытию уникального образа и куда они приехали по приглашению епископа. После небольшой беседы и скромной трапезы их проводили в мастерские. Никита сразу вцепился в Емельяна Малехина, руководившего реставрацией. С бабушкиных слов Саша знала, что в советские времена Малехин, заслуженный художник РСФСР, числился в певцах российской деревни, штамповал березки, избы, портреты знатных доярок и комбайнеров, бескрайние поля и молочные стада. Хорошо на этом зарабатывал и попивал горькую. Но в девяностых уверовал в господа и вот уже лет двадцать занимался иконописью и реставрацией. И, насколько могла судить Саша, неплохо с этим справлялся.

Краем уха Саша слышала их разговор, но подойти не решалась. Никита старательно избегал общения, а она не могла наступить на гордость и заговорить первой.

— Наши иконописцы продолжают и развивают традиции мастеров и старинных изографов, опираясь на лучшие достижения сибирской школы иконописи. Они создают образы по традиционной технологии с использованием богом данных природных материалов, — бубнил за спиной Малехин. — Иконы, написанные в мастерской, являются не только предметами религиозного культа, но и высокохудожественными образцами современного церковного искусства…

Никита изредка вставлял короткие реплики, и Саша поняла: готовит новый материал в газету.

Она же по мастерской не бродила, а сразу подошла к столу, на котором лежала икона. С нее уже сняли верхний слой краски, убрали бесовские знаки. И образ Михаила архангела преобразился, наполнился невероятным светом. Казалось, взгляд его проникал в душу — строгий, непримиримый и вместе с тем исполненный невероятного жара. Саша склонилась ближе, казалось, между иконой и ею протянулась невидимая, но живая, пульсирующая, как кровь, нить. И поддавшись необъяснимому порыву, она осенила себя крестом и принялась шептать, не смея отвести взгляд от лика архангела:

— Архистратиг Божий Михаил, молниеносным мечом Твоим отжени от меня духи лукавого, искушающего и томящего мя…

Кто-то подошел и встал рядом. Саша скосила взгляд. Молодой человек с длинными, до плеч, русыми волосами, стянутыми на лбу кожаным ремешком, с небольшой бородкой, джинсах и футболке и с тем кротким взглядом, что выдает человека глубоко верующего.

— Господь сподобил нас воскресить образ Михаила архангела — предводителя войска сил бесплотных в первозданном его обличье, избавить от клейм сатанинских, — сказал он и смущенно улыбнулся, заметив, что Саша смотрит на него с недоумением. — Божие благословение и вам было даровано, наполнило вас благодатною силою, помогло вернуть в лоно церкви святой образ архангела Михаила — защитника христиан от видимых и невидимых врагов и злых духов. Вы ведь Александра Ковалевская? Я не ошибся?

— Да, Александра! Откуда вы меня знаете?

Молодой человек пожал плечами.

— Кроме вас и вашего спутника, пока никому не дозволено смотреть на обновленный образ! Я работаю в реставрационных мастерских епархии, — и протянул ей руку. — Вячеслав Никодимов, из потомственных изографов. — И снова обратил взор на икону. — Посмотрите, как красиво бывает лицо, когда оно омыто душевным светом. От одухотворенного обличья архистратига исходит та постоянная радость, которая мгновенно усмиряет вас и укрепляет. Осиянный лик сердечными очами всматривается в огромную обитель души, заселенную светлыми образами, и благое чувство, истекая, невольно заражает радостью и силой всякого, кто соприкоснется с этим чудом… А вот лик сатаны ужасен, и человек переносить его не может, потому как любое соприкосновение с ним разрушает, выхолащивает, умножает пороки и в конце концов убивает…

— Спасибо, Вячеслав, — сказала Саша. — Я слышала, что после завершения реставрации икона будет выставлена в храме Христа Спасителя в Москве?