Шор-Грин, – кто знает, что творится в Лондоне?

Я опустил голову и прибавил шагу. Нельзя поддаваться страху. Не останавливаться, только вперед. Теперь все должно стать единым, стремительным поступательным движением. Квинси и Мина нуждаются во мне – а возможно, и вся Англия.

На станции меня встретили запертые ворота и угрюмый толстый стрелочник, который стоял перед ними со скрещенными на груди ручищами и с неприязненным выражением на усатой физиономии.

Я приветственно вскинул ладонь, каковой жест он воспринял с видимым отвращением.

– Станция закрыта, – сказал он, и слова тяжело повисли между нами.

Я подождал объяснений, но таковых не последовало.

– И почему же? – наконец осведомился я.

Он кисло улыбнулся:

– Не могу знать, сэр. Не могу знать.

– Но мне нужно в Лондон.

– Значит, вам придется добираться другим способом. Верно, сэр?

– Но как, если не поездом?

Он выдержал мрачную паузу, прежде чем ответить.

– Лошадью, сэр. Или дилижансом. Или на своих двоих. В конце концов, раньше прекрасно обходились такими средствами передвижения. Во времена моего деда нужды в железной дороге не было. Как и в моторных экипажах. – Он казался почти оскорбленным моими словами, словно в самой идее более быстрого перемещения в пространстве заключалось что-то крайне обидное.

Ничего не ответив, я повернулся и зашагал обратно к деревне.

– Мистер Харкер, да? – крикнул толстяк мне вслед. – Мистер Джонатан Харкер? – И рассмеялся – ужасным, значительным смехом, от которого меня мороз подрал по коже.

В конечном счете в деревню я не пошел, а свернул в поля. Сообразил, что нужно убраться подальше от Шор-Грин, да побыстрее. Ведь граф через Сару-Энн знал о моем последнем местонахождении.

Тогда я все еще намеревался добраться до Лондона. Однако несколько погодя, когда я быстрым шагом обходил очередное фермерское поле, следуя извилистым маршрутом, который приведет меня в Оксфорд (откуда доехать до столицы гораздо проще), в моей голове вдруг раздался голос.

Голос был реальный, не воображаемый. Я совершенно уверен. В своей жизни я видел много всего необычного и давно научился отличать иллюзию от реальности. В данном случае, вне всяких сомнений, имела место вторая.

Знакомый голос, который я не слышал уже несколько месяцев. Принадлежащий профессору Абрахаму Ван Хелсингу.

Он произнес лишь одно слово. Не просто слово, а название. Имя собственное:

– Уайлдфолд.

Я остановился и резко повернулся. Никого вокруг. Ни единой живой души. В кустах что-то завозилось. Встревоженно закричали птицы.

– Кто зде… – начал я, хотя в глубине души знал ответ на свой вопрос. Мой одинокий голос среди пустынных полей звучал нелепо.

Профессор снова заговорил. Я ощутил его присутствие столь явственно, словно он стоял рядом со мной.

– Уайлдфолд, – повторил он, а потом исчез.

Но ведь Ван Хелсинг мертв! Я упал на колени и начал молиться. Испрашивал прощения и взывал о помощи. Каялся в грехах и просил наставления. Смиренно склонялся перед моим Господом.

Когда я поднялся на ноги, у меня было новое место назначения.

Теперь двигаюсь со всей посильной скоростью в сторону указанного города – иду преимущественно ночами, селения обхожу стороной. Вероятно, впереди меня ждут новые опасности, но я исполнен решимости достигнуть Уайлдфолда.

И вот продолжаю путь втайне. Продолжаю путь в страхе. Продолжаю путь с местью в сердце.

Письмо Сесила Карнихана – Арнольду Солтеру

(конверт не распечатан)

9 февраля

Дорогой Арнольд! Полагаю своим долгом написать Вам. Возможно, в прошлом я несколько недооценивал Ваши способности и несправедливо умалял Ваши многочисленные достижения.

Хочу сообщить, что с радостью признаю свои ошибки и упущения. Теперь наконец я все понимаю. Наконец вижу истинное положение дел. Было время (уж простите за откровенность), когда я считал Ваши суждения просто практически полезными для газеты – средством для привлечения читателей старшего возраста и увеличения продаж. Однако теперь, после встречи, о которой поведаю ниже, я искренне верю каждому Вашему слову.

Последняя неделя выдалась необычайно беспокойной. Как газетчика, меня это воодушевляло, как патриота – тревожило. По крайней мере, до нынешнего вечера.

Работы сегодня было по горло, и я допоздна засиделся в своем кабинете. Управившись с намеченными на день делами, я поехал на Стрэнд, в турецкие бани, где часто бываю. Банные процедуры действуют на меня умиротворяюще (во всяком случае, так было раньше). По своему обыкновению, я провел определенное время в каждой комнате заведения. Последняя, как Вам, возможно, известно, наполнена паром – огромными клубящимися облаками пара, при виде которых невольно вспоминаются самые худшие из лондонских туманов. Там происходит полное очищение – и оно действительно состоялось сегодня, только в другом смысле.

Я сидел один в этой комнате, вокруг белыми волнами плавал пар, густо клубился у стен. Я глубоко дышал носом, кожу приятно пощипывало, в голове теснились мысли о событиях последних дней: о волнениях в криминальном мире, о приходе к власти Совета, о хаосе в самом сердце Империи и о внезапном прибытии в страну человека, который, похоже, в настоящее время держит в своих руках бразды верховного правления. Я снова и снова перебирал в уме факты, пытаясь установить связи между ними, увидеть общую картину. Пришел к выводу, что ситуация чревата серьезными последствиями, крайне серьезными. Задался вопросом, что за силу мы впустили, а точнее, пригласили к нам, и близко не понимая ее истинной природы. А также, дорогой Арнольд, задался вопросом о Вашей роли во всем произошедшем – о том, насколько много Вы на самом деле знали или понимали.

Именно в момент, когда мои мысли обратились к Вам, я вдруг осознал, что больше не один здесь, в насыщенном паром помещении. Хотя ничего разглядеть не мог и вообще ничего не слышал, я всей кожей ощутил чье-то присутствие рядом. Неподвижно замер и напряг слух.

– Эй?.. – неуверенно произнес я, чувствуя себя страшно глупо.

Ответа не последовало, а потому я приписал все игре воображения. По-прежнему немного нервничая, я встал и уже собирался выйти прочь, когда вдруг из горячего белого тумана послышался негромкий смешок.

– Эй? – повторил я, теперь почти испуганно. – Кто здесь?

– Добрый вечер, мистер Карнихан, – прозвучал в ответ голос с отчетливым европейским акцентом.

– Кто вы? Кто здесь?

И вновь раздался голос, наводящий на мысль о далеких странах и полузабытых знаниях.

– Вы знаете, кто я, мистер Карнихан.

– Я… – В голове моей пронеслась череда мыслей, одна страшнее другой. – Я…

Голос возвысился до громового рычания.

– ВЫ ЗНАЕТЕ, КТО Я, МИСТЕР КАРНИХАН!

– Да, знаю, – еле проговорил я.

Прямо передо мной из тумана возникла фигура. Должен прояснить: она не вышла из него, но словно бы из него соткалась.

(Вы наверняка помните старые предания, мистер Солтер, и