знаете, что подобного рода сущности могут принимать самые разные обличья.)

Объятый страхом, я завороженно смотрел на того, кто на моих глазах обретал телесность. Очи его сверкали раскаленными угольями; тело его, казалось, состояло из одних мышц и сухожилий. В ушах у меня звенело так, будто совсем рядом находился источник оглушительного шума, хотя в помещении стояла тишина. Желудок скрутило, из носа хлынула кровь.

– Граф… – выдохнул я и, не отдавая себе отчета в своих действиях, совершенно бессознательно, опустился на колени.

– Я разыскивал вас, мистер Карнихан. Чтобы поблагодарить за все, что вы сделали. И чтобы задать вам один вопрос.

– Да, спрашивайте что угодно… – пролепетал я.

– Хотите ли вы вечно служить мне, как служите сейчас?

Не в силах поднять взгляд, я все же сумел выдавить:

– Да, хочу.

А потом оно набросилось на меня – это древнее существо, это МЕРТВОЕ существо – и принялось высасывать из меня жизнь, всю мою жизненную энергию. Боль была невообразимая, но я с восторгом ее принимал. На самом деле я подгонял моего господина и хозяина. Умолял продолжать.

Он оставил меня там, как ненужный отброс. Но очнулся я уже другим.

Так что видите, мистер Солтер, теперь я действительно все понимаю. Ясно сознаю, какие перемены произошли с нашим островом. И несомненно, Вам будет приятно услышать, что сейчас, когда я пишу, меня переполняет безумная радость.

Искренне Ваш

Сесил

P. S. Думаю, завтра я сам напишу передовицу. В конце концов, люди имеют право знать правду – по крайней мере, такую часть правды, какую может вынести их психика.

Из «Пэлл-Мэлл газетт»

10 февраля

Редакционная статья: Мы приветствуем твердое, мудрое правление графа

Прошло десять дней с тех пор, как граф взял в свои руки власть над Советом Этельстана и, соответственно, самим Лондоном. За это время он восстановил порядок в городе.

Хотя режим чрезвычайного положения и комендантского часа сохраняется, жители столицы теперь чувствуют себя в большей безопасности, чем когда-либо на памяти ныне живущих. Общее напряжение спало, обстановка стала гораздо спокойнее. Резко снизилось количество преступлений любого характера. У нас наконец появилось долгожданное чувство защищенности и уверенности в завтрашнем дне, словно мы как нация заново извлекаем уроки из опыта наших предков и возвращаемся к более простым и мирным временам.

Да, средства, с помощью которых граф достиг своего нынешнего положения, порождены требованиями кризисной ситуации, но он строит на пепелище лучшее будущее. Недаром он получил горячую поддержку высших политических деятелей страны – не только так называемой «фракции Тэнглмира», но и самого премьер-министра, графа Бальфура. Продолжающееся молчание короля, на наш взгляд, следует расценивать как молчаливое одобрение.

В таком случае можем ли мы смиренно предложить, чтобы режим чрезвычайной ситуации сохранялся и Совет оставался у власти до тех пор, пока не будут достигнуты более масштабные цели? Можем ли мы предложить также расширить сферу влияния Совета? В конце концов, Лондон должен быть не изолированной от внешнего мира крепостью, но скорее примером для всей остальной страны и для Империи, простирающейся за ее пределами.

Как неоднократно писал на этих страницах мистер Солтер, общество остро нуждается в сильном политическом лидере. Слишком долго мы тосковали по безопасности и уверенности в завтрашнем дне, по твердой руке и железной воле. Случайно ли такой лидер появился у нас в лице человека, о котором нам почти ничего не известно? Мы надеемся узнать гораздо больше после возвращения мистера Солтера из Белой башни.

Всем нам, сотрудникам «Пэлл-Мэлл», представляется, что было бы ошибкой каким-либо образом противодействовать графу, который за считаные дни добился столь благоприятных результатов. Он источник вдохновения для нас, и все мы в огромном долгу перед ним. Ну а кроме того – кто теперь посмеет выступить против него?

Из частных записок бывшего участкового инспектора Джорджа Дикерсона

10 февраля. Думаю, мы остались единственные в этой зараженной стране, кто еще осмеливается противостоять графу.

Пишу, находясь среди своих новых друзей. Все мы носим ранцы, набитые кольями и флягами со святой водой. В наших ноздрях стоит запах крови, за последние несколько дней мы вошли во вкус убийства гнусных вампиров.

Но я забегаю вперед в своем рассказе – ставлю, как говорится, телегу впереди лошади. Начать все-таки надо с самого начала.

На следующий день после взрыва и пожара в Скотленд-Ярде я получил по почте пакет. В нем находился дневник комиссара Квайра. Ни пояснительной записки, ничего. Я прочитал все в один присест, встревожился, но, в общем-то, не особо удивился. К тому времени я уже видел и слышал слишком много, чтобы не подозревать что-то подобное. Хотя, скажу прямо, не догадывался, насколько далеко все зашло. Ведь он, черт возьми, помогал им! Верно? Старина Квайр. На другой день после получения дневника мне пришло письмо с уведомлением, что я вышвырнут из полиции по прямому приказу Совета. Потрясения не испытал. Гнев, возмущение, ясное дело, но к тому времени я уже примерно представлял дальнейшее развитие событий. Понимал, что хлещет дождь и вот-вот потоп, но мы все настолько увлеченно всматриваемся в горизонт, что не замечаем прибывающей воды под ногами.

Ну что мог сделать один человек? Совет взял власть над страной. Тьма взяла власть над преступным миром. Полиция разбита наголову, полностью уничтожена. Повсюду беспорядок и смятение. Однако тогда я уже начал понимать, что именно хаос и был целью. Что он заранее задуман и спланирован.

Я напился в тот вечер. Страшно напился. Завалился спать. И мне привиделся сон.

Прежде я не особо задумывался о своих снах. Вообще плевать на них хотел. Как полицейский – как тот, кого англичане называют фараоном или легавым, – я всегда имел дело только и исключительно с реальностью. C конкретными фактами и уликами.

Но почему-то в нынешнем мире сны кажутся более значимыми, чем прежде. Даже такому малому, как я.

На самом деле у меня есть гипотеза, почему так. Думаю, сны – его стихия. Думаю, в каком-то смысле, нами еще не понятом, граф – порождение наших снов.

Той ночью мне приснился Парлоу. Мартин Парлоу, покинувший Лондон еще прежде, чем все покатилось к чертям. Парлоу, мой наставник и друг, который уехал в родной город под названием Уайлдфолд, чтобы увидеться с дочерью и похоронить жену. Хороший человек и отличный сыщик, исчезнувший с концами.

В моем сне он стоял на холодном сером берегу, на темных камнях в сумерках. Небо затягивали тучи. За спиной у него тихо плескалось и шуршало море. В отдалении виднелся полуразрушенный остов