Сквозь седые волосы скользили красные пряди. Казалось, что морщинистую кожу насильно натянули на тонкие кости. Он улыбнулся, отчего у Кванталиана побежал холодок по спине. Энзо не оставит в покое ведьму только по одной причине — она не умела молчать.

— Госпожа Верховная! — голос в отличие от внешности притягивал и располагал к себе. — Это такая удача, что Кванталиан смог Вас привести!

Энзо хитро усмехается, когда замечает на шее Эсфирь ожоги.

— Так сказать, заботливо доставилв целостии сохранности, — ядовито скалится она.

Энзо обходит её, садясь на трон.

— Прошу, не серчайте, что Вам пришлось немного подождать меня.

Кванталиан осторожно касается длинными пальцами рук Эсфирь.

— Будь благоразумна, — тихо просит он, на что ведьма лишь усмехается.

— Признаться, я думал, ты захочешь сбежать с Кваном, а я буду с радостью пытать тебя за попытку к бегству, — неприятно скалиться Энзо.

Лицо Эсфирь превращается в маску. Рядом затаил дыхание он — лживый, трусливый Кванталиан. Тот, кто когда-то был синонимом тепла. Она всегда знала, что доверять можно лишь семье. И сегодня пришлось в очередной раз пройти этот урок.

— Что ты хочешь от меня? — Эсфирь устало моргает.

— Ба! Жестокий альвийский король не смог научить тебя приличиям? — Король закидывает ногу на ногу, осматривая Эсфирь, как кусок мяса. — Может, он не такой уж жестокий? Или на невест жестокость не распространяется?

— Он не мой король! — В глазах Эсфирь мерцает хитрость. — И не мой жених. Я хотела его убить в лагере, пока твой пёсик меня не утащил.

— Так даже лучше, — хмыкает Энзо, а затем многозначительно смотрит на беса.

Тот кивает, резко разворачивая ведьму на себя, в его глазах мерцают извинения, а затем он впивается в губы жарким поцелуем. Эсфирь даже не пытается его оттолкнуть, а лишь углубляет поцелуй. Кванталиан удивлённо распахивает глаза.

Доза терновника снова отдаёт в губах слабым покалыванием, пока король продолжает:

— Возможно я отдам тебя Узурпаторам, как они того и просили, а возможно нет. Но до того момента — ты докажешь мне, что альвийский король действительнонетвой.

— А просто просить ты не умеешь? Со скованным телом как-то тяжело доказывать.

Эсфирь приходится сыграть едва шевелящиеся губы. Будто бы новая доза подействовала лучше той, что была в лагере.

— Я опасаюсь двойной игры. Всё же, живу не первый век. А ты — ты не просто ведьма. Сама Верховная. Кладезь вранья и миллиарда планов по отступлению. Но, увы, не в этот раз.

Увы, в этот раз у неё не было цели отступать. Ей нужно привести их к Видару, на что он и рассчитывал. А приведя — выкосить всех до одного и отдать корону двум королям.

— Будешь каждый раз приказывать своему щенку целовать меня?

Она видит, как кадык Кванталиана дёргается.

— Для тебя это слишком приятно, — король хитро щурится, размеренно кивая головой.

В зал входят двое слуг — оба в простых бордовых камзолах. Один нёс стул, а второй катил небольшой столик на колесах.

Эсфирь едва заметно сглатывает. Страх медленно туманил разум и напевал расправиться со всеми сейчас. Медленно и мучительно погасить жизнь в каждом, кто находился в замке. И плевать на область поражения невинных. К демону приказ Видара. В пекло его самого.

Кванталиан настойчиво усаживает её на стул, фиксируя голову.

— Давай, Кванталиан, опробуй свою разработку на Верховной, — довольно ухмыляется король.

Радужки Эсфирь испепеляет ярость.

В пальцах Кванталиана мелькает длинная игла. Эсфирь едва заметно сглатывает ком ужаса. Несколько веков назад бес разработал способ, благодаря которому можно было навсегда заткнуть ведьму, позволив ей свободно передвигаться. Открытием сталиТерновые нити, пропитанные ядом терновника. Снять их мог только тот, кто накладывал. Ведьма не имела возможности не то, что дотронуться до зашитого рта, элементарно промычать.

Эсфирь знала, что толку от них не будет, так же, как и от терновника. Но игла… Демонова игла её практически доводила до истерики.

Кванталиан делает первый прокол, не замечая, как Эсфирь остервенело вдыхает воздух. Боль пронзает участок ниже губы. Она хотела заливаться слезами. Биться в истерике. Умолять не делать этого. Но в её рукавах алыми вспышками горели два туза — Кровавый Король и Верховная Ведьма. Первый сделает всё, чтобы корона перешла к нему, а сама она — устроит шоу всему альвийскому войску, затем обязательно потребует у Видара беса и короля в качестве моральной и физической компенсации и подтвердит с ними каждый слух об её жестокости, мусолящийся в любой таверне. Все увидят, что она хуже, намного хуже, а слухи — не передают и половины правды.

— Какая сильная девочка, — усмехается Энзо, подходя к Эсфирь. Он проверяет работу беса, скользя пальцами по кровоточащим губам и грубым нитям, что плотно их стягивали. — Понятно, почему Генерал Узурпаторов охотится за тобой и твоим сильным сердцем… а ты, тем временем, досталась какому-то малолетке с амбициями больше, чем то, что он по привычке называет достоинством. Но, знаешь, что я подумал? Ты — лучший трофей. Так, быть может, оставить тебя себе?

Эсфирь закатывает глаза, дёргая головой. По ее расчётам обычный терновник заканчивал своё действие. Двигаться уже можно, но, демон, как держать язык за зубами?

[1] С лат. Полное излечение.

28

Он ждал её появления каждую долбанную секунду. Был уверен в ней, но уверенность в себе сдавала. Мозг с каждым разом подкидывал живописные картинки того, как он плюёт на собственное слово малварскому королю, штурмом берёт Тэрру и забирает своё. Забирает её.

Прошло почти двое суток. Время, что безжалостно терзало разум. Сутки, в которых он несколько раз утопал от физической боли, списывая всё на отсутствие отвара под рукой. Он не спал, потому что каждый раз закрывая глаза разыгрывался один и тот же сценарий, нарушавший его первоначальный план. Отключился лишь на пол часа, сидя за столом. И подобие сна добило его. В первые присниласьнастоящая ведьма, не какое-то безумное видение полумёртвой старухи из Пандемониума.

Во сне Эсфирь обнимала его, нежно прижимаясь носом к шее. Он чувствовал лёгкое, почти невесомое дыхание, но, что хуже — чувствовал покой. Она смотрела с такой любовью в глазах, какую он не познал за все три сотни лет. Она не боялась его. Была равной. А он… он чувствовал себя… любимым. Не кем-то, аею. И проснулся Видар не от того, что Эсфирь хотела загнать клинок в сердце или обезглавить, приклонившего колено, нет, отсутствие её прикосновений стало причиной пробуждения. Он замёрз без ведьм, созданной изо льда.

Проснувшись, он ещё долго смотрел в одну точку, не понимая (или отказываясь принимать) произошедшее. Сердце