На прикроватном столике что-то лежало. Часть фюзеляжа от модели самолета: изогнутая, обтекаемая, сверху – желтая в коричневых пятнах. Холлис наклонилась посмотреть, увидела рисунок леопардовой шкуры на пластмассе.

– Не трогай, укусит, – сказал Гаррет.

– Что это?

– Тазер.

– Тазер?

– Хайди нечаянно привезла из Лос-Анджелеса в пакете с деталями для модельки. Сгребла вместе с ними со стола, будучи в изрядном подпитии.

– И при досмотре в аэропорту не заметили?

– Мне больно разрушать твои иллюзии, – преувеличенно скорбно сказал Гаррет, – но такие случаи известны. Понимаю, это чудовищный недосмотр…

– А Хайди-то как его раздобыла?

– В Америке? Вопреки рекламному лозунгу, не все, что происходит в Лас-Вегасе, остается в Лас-Вегасе. Кто-то в Лас-Вегасе подарил эту игрушку ее мужу. Вообще-то, специально для нее. Поэтому и леопардовый рисунок. Дамская модель. Служба безопасности в американском аэропорту не заметила, таможня ее величества не заметила, но Аджай сегодня утром заметил. Хайди и не знала, что эта штука у нее. Не оправдание, если бы поймали, но дело, в общем-то, обычное.

– И зачем он тебе?

– Еще не решил. «Следуй за неожиданностями, бойся твердого плана»[49].

– Мне казалось, ты любишь планы.

– Люблю планировать. Это другое. Однако здравая доля импровизации необходима.

– Эта штука бьет людей током?

– Внутри конденсатор. Разряда хватит, чтобы тебя отключить. Два дротика с крючками, каждый на пятнадцатифутовом изолированном проводе. Выталкиваются сжатым газом.

– Ужасно.

– Всяко лучше, чем получить пулю. Хотя удовольствие ниже среднего. – Он взял тазер и, держа его двумя пальцами, снова откинулся на подушки.

– Положи его. Он мне не нравится. По-моему, тебе пора спать.

– Милгрим выехал сюда. И парикмахер-визажист. Придет Аджай. Будет имидж-сессия.

– Имидж-сессия?

– С мастер-классом по индийскому макияжу. – Он забросил тазер за экран ноутбука. Поднял. Задержал в воздухе. – Когда все начнется, Милгрим должен быть с нами, там, где Биг-Энд до него не дотянется, вне зависимости от того, что думает про это сам Биг-Энд. Мне нужен какой-то предлог, чтобы держать Милгрима при себе.

– Зачем?

– Если мой план накроется медным тазом, а такая возможность всегда есть, твой красавчик захочет очень быстро вручить Грейси Милгрима. Извиниться за наше поведение. Виноват, нанял каких-то идиотов, они устроили самодеятельность, но вот вам Милгрим, я забираю Чомбо и еще раз прошу простить за причиненные неудобства. Или, кстати, если Грейси нам подосрет.

Тазер в медленном бреющем полете прошел над клавиатурой.

– Как? – спросила Холлис.

– Мой план вместе с домашней заготовкой строится на том, что Грейси будет играть по-честному, обменяет пленных и заберет Милгрима, чтобы в свое удовольствие повырывать ему ногти…

– Не говори так!

– Извини. По крайней мере, такой была бы честная игра с точки зрения Биг-Энда. Мы знаем, что никто Милгрима не получит, но Грейси этого не знает. Если все пойдет по моему сценарию, Грейси и компании станет не до мести. Однако если Грейси решит играть против правил, мне почти нечем будет его порадовать. – Гаррет снова поднял тазер, сощурился. – Вообще-то, жалко, что она привезла всего один.

Цивильный мотик Бенни, как знал теперь Милгрим, был «Ямаха FZR 1000», 2006 года, черный с красным. Фиона сказала, что у него приспущены подвески, что бы это ни значило. Еще у него было что-то под названием «спондоновский маятник», позволяющее удлинить базу для дрегрейсинга. «Шустрый малыш», – одобрительно сказала Фиона.

Она снова была в полной броне, застегнута на липучки и на молнии, с желтым шлемом под мышкой. На Милгриме была нейлоново-кевларовая защита с чужого плеча, жесткая и непривычная, поверх твида и габардина; охристые носы брогов нелепо торчали из-под черных кордуровых штанов. Его сумку с ноутбуком и вчерашней одеждой Фиона примотала к бензобаку «ямахи», который выглядел так, будто изготовился к рывку между ног мотоциклиста. Впечатляющий образ, учитывая, что сейчас этим мотоциклистом была Фиона.

– Пришел Войтек лажать пингвина.

Они обернулись на звук его голоса. Войтек шел через пустой мотоциклетный двор, неся в каждой руке по пеликановскому ящику. Это были не те ящики, что в прошлый раз. Тяжелые.

– Не лажать, – поправила Фиона. – Налаживать.

– «Моя жалеть бедный иммигрант». Не ты. Боб Дилан[50].

– А чего ты вообще приехал? – спросила Фиона. – Парижский дельфин работал отлично, а этого мы только что подключили к айфону.

– Приказ Уилсона. Комиссара всей лажи.

Он прошел мимо них в лас-вегасовский куб и закрыл за собой дверь.

– А другого шлема нет? – спросил Милгрим.

На заднем сиденье «ямахи» лежал черный шлем миссис Бенни.

– Нет, к сожалению, – ответила Фиона. – И мне прочли лекцию по технике безопасности. Велели подтянуть тебе ремешок.

– Кто велел?

– Уилсон.

Она надела на Милгрима шлем, подтянула и застегнула ремешок. Запах лака с прошлого раза как будто еще усилился. Милгрим подозревал, что у него выработалась аллергия на этот лак.

Фиона натянула перчатки и оседлала блестящую «ямаху». Милгрим сел сзади. Мотор заурчал. Фиона, переступая ногами, вывела мотоцикл из двора, и он как будто ожил – совсем иное существо, чем ее большой серый. Они некоторое время кружили по улочкам Саутуарка, видимо убеждаясь, что нет хвоста, затем вылетели на мост Блекфрайерс – замелькали бело-красные перила. На другом берегу Милгрим сразу потерял направление, и когда Фиона остановила мотоцикл, это застало его врасплох.

Он торопливо расстегнул ремешок и снял шлем миссис Бенни.

– Где мы?

– «Кабинет». Вход со двора, – ответила Фиона, снимая желтый шлем.

Они были на мощеной улочке перед каменной стеной. Фиона слезла с мотоцикла, и Милгрим в очередной раз подивился плавной грациозности ее движений. Он тоже слез, без особой грациозности, и стал смотреть, как она достает из багажного кофра толстую цепь, чтобы пристегнуть мотоцикл.

Фиона двинулась к старинному навесу для экипажей, под которым оказалась очень современная стеклянная дверь. Там уже ждал Булавочные Полоски – он открыл раньше, чем Фиона успела позвонить.