Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внимание Форда привлекли силуэты на фоне вывесок. При детальном рассмотрении ими оказались женщины различных возрастов, но одной профессии. Песня как раз сменилась – было что-то про сломанные крылья[24]. На лейтенанта тут же нахлынула волна смешанных эмоций. Ярче всего выделялась смесь из ностальгии и тоски. Он вновь взглянул за окно и странные мысли стали посещать его уставший разум. Карусель из силуэтов и вывесок. Грусть утраты и радость обладания. Тень и свет…
Красавицы оставили этот мир. Остались лишь чудовища, выползающие в ночь с целью отыскать истинную любовь. Любовь духовную или материальную. Но шутка ли, – находят лишь других чудовищ в человечьем обличии. Любовь ли это?
«Любовь ли это…» – где-то эхом прозвучали мысли Форда.
Действительно ли он это слышал или просто приснилось[25]?
Любовь…
VIII
Два всадника остановились у салуна. Один был высок и крепок. По его обветренному лицу можно было с уверенностью сказать, что он уже не молод. И только заглянув в его живые голубые глаза можно было с легкостью утверждать обратное. От остальных путников его отличала необычной формы шляпа. Лицо его спутника было скрыто высокими полами плаща и низко надвинутой шляпой. Его легкая поступь и мягкая обувь выдавали в нем следопыта. Но никто не присматривался к путникам. Гости были обыденным явлением. В городок съезжались все, кому не лень: рабочие, занятые на строительстве железной дороги, бандиты, желающие поживиться за счет железнодорожной компании, и законники, призванные урезонивать этих бандитов. Поэтому на двух путников никто не обратил внимания даже в салуне. Бармен едва кивнул путникам и продолжил натирать бокал.
«Следопыт» расположился спиной к окну, чтобы с улицы никто не заметил его индейские черты. А массивная спина попутчика скрыла его от случайных взглядов посетителей салуна. Но это было ни к чему, местная публика целиком погрузилась в пьянство и разврат, несмотря на разгар дня. При этом не было никаких пьяных разборок. Пьяницы задев друг друга плечами разворачивались, обнимались и хохоча осушали содержимое сосудов в руках. В ином месте, иное время неизбежно завязалась драка. Но, то при свете фонарей, а при свете солнечном царила атмосфера всеобщей любви и веселья.
– Что мы забыли в этом свинарнике? – индеец говорил медленно и невозмутимо.
– Мне нужно переговорить с одним стариком. Он утверждает, что знал моего отца и может помочь в поиске…
– Я думал, ты оставил эту затею давным-давно.
– Я не ищу мести.
– Тем подозрительней, что информация сама находит себя.
– Я в курсе. Но, мне это не кажется подозрительным. Скорее всего, послушаю бред сумасшедшего, подкину деньжат на выпивку и продолжу поиски работы.
– Здесь?
Двое путников окинули взглядом салун. Толпа в пьяном экстазе смеялась и гудела.
– Да, сейчас идея поиска работы в этом месте кажется слегка идиотской. Я надеялся, что железнодорожной компании понадобятся толковые специалисты.
– Им не специалисты нужны, а смотрители зоопарка.
– Мы можем с легкостью совместить две должности.
– Мы с легкостью сможем делать иное.
С этими словами индеец достал плакат, на котором большими буквами было написано «Разыскивается». Ниже располагались фотопортрет, сумма награды и надпись «Убийца».
– Я не хочу положить свою жизнь на поиск и поимку всяких мразей.
– Ты хотел сказать «убийство всяких мразей».
– Их не обязательно доставлять мертвыми. Но, твоя правда, живыми у нас их доставлять тоже не случалось.
– Не вижу смыла утруждать лошадь.
– Их можно тащить на веревке за лошадью.
– Лошади все равно тяжело.
– Ты понимаешь, что отрезанные головы проблематично опознать?
– Это все потому, что вы, бледнолицые, не умеете рисовать.
– Забыли. Если мы не найдем работу в этом городке, то до следующего мы уже не доберемся. Давай хоть попытаемся найти работу, для которой не нужно никого убивать.
В этот момент из противоположного угла послышалась ругань, перекрывающая радостные крики. Собеседники тут же повернулись на шум. Источником служил дряхлый старик в потрепанной форме конфедерата. Опираясь на костыль, он яростно осыпал проклятиями трех молодых солдат в форме союза. Через зал доносились только обрывки фраз, но было слышно, как солдаты издевались над стариком, осыпая его грязными ругательствами и не менее грязными шуточками.
– У вашего народа нет никакого уважения к старшим, – покачал головой индеец.
Его спутник только тяжело вздохнул. И в этот момент помещение погрузилось в тишину – один из солдат набрался наглости и толкнул старика-конфедерата. Перелетев через весь зал, старик от проклятий перешел на отборную ругань, которая по большей части касалась матери обидчика. Не теряя времени даром, солдат выхватил револьвер и выстрелил в костыль. Старик вновь повалился на пол. Пьяная толпа взорвалась хохотом. Воодушевленный реакцией толпы солдат вновь взвел курок, но выстрелить не успел. Пивной стакан, умело брошенный индейцем, выбил пистолет из рук стрелка. Все резко повернулись в сторону новоприбывших. Индеец с вызовом смотрел на оторопевших солдат. А его спутник все так же сидел спиной ко всем и потягивал пиво.
– Эй, вождь! Ты что здесь забыл? Твоя скво, кажись, тебя заждалась! – выкрикнул один из солдат с лычками офицера.
– Да все их женщины предпочли настоящих белых мужиков! – подхватил второй.
– Здесь тебе ловить нечего! Проваливай, пока пулю схватил! – опомнился солдат с револьвером.
– Вот именно! – прорычал спутник индейца, поднимаясь из-за стола: – Проваливай, пока не схватил пулю!
Теперь все взгляды были прикованы к незнакомцу. Из-под шляпы поблескивали два агата. Незнакомец возвышался над посетителями и спокойно смотрел на солдат. Его рука небрежно покоилась на револьвере, что висел поперек живота. Время остановилось. Казалось, воздух звенел от напряжения. И прежде, чем кровь залила салун, бармен кивнул одной из проституток, и та повисла на шее офицера.
– Френки, дорогой, ты совсем забыл про меня. Забудь про индейца
