Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иеремия и Хев молча ждали. Каким образом этих неудачников лишат их сбережений? Тихо и мирно «уговорят»? Запугают? Или старый добрый разбой? Послышался стон, а затем глухой удар. Если бы друзья не ожидали чего-то подобного, то не обратили бы на эти звуки никакого внимания.
В этот момент из подсобки выбежал взволнованный бармен. Как ни в чем ни бывало он принялся протирать стаканы, попутно обводя взглядом свой салун. Встретившись взглядом с Иеремией, он замер. Секунду он стоял совершенно неподвижно. Словно кролик, завидевший змею. Потом его начала бить мелкая дрожь. Сначала затрясся подбородок, а затем и руки. Бармен захотел было что-то сказать, как заметил нечто посерьезнее угрожающего взгляда Иеремии – кольт в его руках. Бармен вновь открыл рот, и Иеремия тут же взвел курок большим пальцем, давая понять, что сейчас лучше промолчать. Затем движением ствола вверх заставил бармена поднять руки. В иной ситуации на эти жесты никто бы не обратил внимания, да и значить они могли что угодно. Но в данной они значили буквально: «Заткнись! Подними руки!» К счастью бармен их без труда разгадал.
Иеремия бесшумно поднялся и двинулся к бару. В этот момент очнулся священник. Он переводил недоумевающий с Иеремии на бармена и обратно. Иеремия жестом посоветовал ему не шуметь. Этот жест был вполне обычным и распространенным. Вот только Иеремия вместо пальцев руки использовал ствол Скофилда. От чего жест из разряда рекомендаций перешел в приказ.
Когда Иеремию и бармена разделяла только стойка, поднялся и Хев. Плащ бесшумно соскользнул с плеч, обнажая мощный торс. В каждой руке он держал по томагавку. Двигался он быстро и бесшумно, от чего представлял большую угрозу, чем вооруженный револьверами здоровяк Иеремия.
– Они тоже торговцы скальпами, парни!
– Именно поэтому ты и ублюдки в той комнате еще живы. Но больше торговцев скальпами я ненавижу насильников женщин и детей.
– Детей никто не тронул!
– Тогда убьем только половину.
Бармен понял, что его дружкам не отвертеться, да и ему тоже. И предпринял попытку предупредить их. Зря, мог бы жить. Его крик заглушил выстрел.
Иеремия выстрелил бармену в живот из кольта. Не теряя времени, он перепрыгнул через стойку и ткнул дымящимся стволом в рану. От боли бармен вытянулся в струну. И дабы он не решил вновь осесть на пол, Иеремия упер ствол Скофилда ему под подбородок.
Одновременно с выстрелом в движение пришел и Хев. Вместе с Иеремией они образовывали уникальный слаженный тандем. Они понимали и дополняли друг друга без слов. Словно единый организм, объединенный общим разумом. Еще прежде, чем Иеремия поднял на ноги бармена, Хев, как бы между делом, метнул два томагавка в подсобку и не сбавляя шага прошел дальше. Судя по воплям оба томагавка нашли свои цели.
У засевших в подсобке негодяев ушло несколько секунд, чтобы сообразить, что именно произошло, и начать огрызаться в ответ. Они устроили дикую и бесполезную пальбу. В результате этого акта агрессии пострадали: чучело медведя у противоположной стены, початая бутылка виски, три пивных стакана и с десяток стопок. Никто, в том числе и на улице, не пострадал. Но, очевидно эта выходка привлекла внимание шерифа.
– Только покажись и…
Дальнейшая часть фразы потонула в грохоте очередных залпов и отборных ругательствах. Впрочем, и так было понятно, что ждет несчастного, рискнувшего появиться в дверном проеме. И Иеремия воспользовался этой угрозой. Благо бармен решил вновь погеройствовать и попытался ударить своего мучителя коленом в пах. Ему не повезло. Совсем. Мало того, что промахнулся, так и еще в отместку был вытолкнут в проход, где его тут же изрешетили собственные перепуганные дружки.
Иеремия с Хевом переглянулись. Хев постучал двумя пальцами по левому плечу и одним по правому.
«Двое слева. Один справа».
Иеремия же скрестил руки на груди и постучал по плечам револьверами.
«Беру двоих по краям».
Иеремия шагнул в проход. Тот, что прятался справа перезаряжал свой обрез. Иеремия прицелился, но не стал убивать его сразу – есть время. А вот головорез слева уже был готов стрелять, потому действовать пришлось быстро. Оба выстрела прозвучали одновременно. Два выстрела – два трупа. Негодяй справа получил пулю в грудь, с лева – в глаз. Плохо для опознания, зато наверняка.
Последним из выживших оказался тот самый услужливый молодой человек с пшеничными волосами. Он видел Иеремию в проеме. Собственно, не заметить его было невозможно. Едва он шагнул в проем, как в помещении тут же стало темно. Тот немногий свет, что все-таки проникал внутрь угрожающе поблескивал на стволах его револьверов.
«Да будет свет!» – подумал молодой человек и поднял револьвер.
Буквально за мгновение до того, как он нажал на спусковой крючок, Иеремия сделал немыслимое – опустил руки. Он не пытался прицелиться во врага или спрятаться. Просто опустил руки. Едва полы его плаща опустились, как дневной свет вновь ворвался в подсобку.
«Решил ослепить меня?» – промелькнула еще одна мысль.
Воистину, скорость мысли самая быстрая вещь во вселенной. Но не в случае этого паренька. Хев оказался быстрее. Резким движением кисти он метнул нож, который угодил прямо парню в лоб и навсегда прекратил его мыслительную деятельность.
Иеремия же невозмутимо осматривал помещение. Словно ничего не случилось. Словно перед ним не стоял вооруженный человек, готовый снести ему голову. Иеремия на самом деле не обратил внимания ни как нож пролетел мимо его локтя, как угодил в цель, и как эта цель рухнула на пол. Он пытался разобраться в том, что здесь произошло. Возле двери лицом вниз лежало тело человека в строгом костюме. По его напомаженным волосам стекала густая красная субстанция – то ли мозг, то ли просто кровь. Рядом с ним сумка со скальпами. Бармен не соврал – эта семейка промышляет торговлей скальпами. Но не на них же они сколотили состояние. К слову о состоянии: на столе лежал бумажник туго набитый наличностью. Да и сам бумажник с вышитыми на нем монограммами явно не из дешевых. Это было странно, но вполне объяснимо. Наверное.
Иеремия отвлекся от денег. Он на них не претендовал – он не грабитель. Сейчас, он – охотник за головами. В центре комнаты лежала женщина с задранной юбкой и спущенными панталонами. На ней лежал мужчина. Помимо одежды у него не было и нижней челюсти – срезало томагавком. Челюсть валялась неподалеку. А возле нее еще один «герой» со
