расстоянии, молодые люди снова переглянулись и хрюкнули от смеха.

— Ну ты и горазд. — со смешком заметил Михаль. — «Нужны мыши. Проверим, будут ли грызть рюкзак». А ведь она передаст. Еще и госпожа над ней посмеется, когда услышит «просьбу».

Иогас внезапно посерьезнел.

— Да ну… Яснее ясного же, что это шутка.

— Ты просто еще плохо знаешь Агнету. Она любые слова воспринимает на веру. Я ей как-то сказал, что за разрушенной псарней живет собачий дух. Так она дня три боялась там ходить. Это тебе не Глен, который на все потребует доказательств. А Агнета дуреха, как и все дев…

Договаривал Михаль уже в пустоту. Его друг, отложив мел, перескочил через лавку и бросился за девушкой. Догнал он ее почти у самого крыльца.

— Агнета, постой!

Девица остановилась и с опаской взглянула на Иогаса. К юному кожевнику, как и к любому новому человеку, она пока относилась настороженно. Но с другой стороны, он ведь работает на госпожу…

— Вам нужно что-то еще?

— Нет. — мотнул головой парень. — И мыши тоже не нужны, я пошут… — он взглянул в округлившиеся глаза. — Я вспомнил, что эти гады и так грызут все подряд. Так что не беспокой напрасно свою хозяйку.

— Ммм… — Агнета переступила с ноги на ногу. — А воск?

— Воск нужен. — Иогас протянул руку и снял с головы девушки перо. — Решила опериться и улететь?

— Что? — удивилась девица, но увидев тонкое перо, сообразила, что это шутка и хихикнула. — Нет. Это все Марка. Госпоже она садится на плечо, а мне так и норовит приземлиться на голову. Я первое время побаивалась пернатых крыс, но Марка забавная. А это я ей верну. — неожиданно произнесла она, перехватывая перо у парня. И, не прибавив больше ни слова, направилась в дом.

Иогас проводил ее задумчивым взглядом. А вернувшись под навес, сообщил Михалю, что служанка у хозяйки «смешная»

— У нас, в кожевенном поселении, за подобные шутки, любая девчонка из ведра с нечистотами бы окатила. Или изваляла бы в чане с закислой мочой.

— Суровые у вас они. — посочувствовал Михаль.

— Угу. А Агнета какая-то не такая. Я так и не понял, что у нее на уме. — парень покрутил мел в пальцах, пытаясь сформулировать ускользающую мысль. — Но это забавно.

* * *

Столица. Несколько дней спустя…

— Ваше сиятельство, к вам барон Кьярти. Изволите пригласить?

Молодая женщина закусила губу и вскинула голову, отчего серьги в ее ушах заплясали.

— Опять этот барон. — протянула она капризным голосом. — Все ходит и ходит, будто у него других дел нет.

— Сообщить, что вас нет дома, ваше сиятельство? — вытянулся слуга.

Женщина негодующе топнула ножкой.

— Какой же ты болван! Люди с такой тонкой натурой, как у меня, никогда не опускаются до низких уловок. Пусть войдет!

Слуга вышел.

Дождавшись, пока в коридоре стихнут его шаги, дама торопливо взбила волосы, выпустив на лоб волнистую прядь, подтянула ленту под грудью повыше, чуть опустила лиф, и опустилась на диван с самым скучающим видом.

Как раз вовремя. Потому что всего через несколько секунд на пороге появился визитер. В ответ на почтительный поклон женщина лишь слегка кивнула и милостиво протянула руку для поцелуя.

Карис медленно коснулся ее пальцев губами. Причем этот светский поцелуй явно длился дольше положенного, (чем графиня в глубине души осталась довольна).

— Ваше сиятельство, — мужчина поднял взгляд, отмечая проступивший на щеках дамы румянец, — Более нежных рук, чем ваши, я еще никогда не встречал. Они так же созданы для поцелуев, как вы для восхищения.

Румянец на щеках графини стал ярче. Но это не помешало женщине изобразить притворное возмущение.

— Ах, барон, оставьте свои глупости! Думаете, я мало получаю комплиментов?

Улыбнувшись одними уголками губ, Карис опустился на диван.

— О, вы в свете, как ярчайший драгоценный камень среди речных камней. Разумеется, это отмечают все. И мое бедное сердце разрывается от ревности, когда я вижу сколько поклонников кружит вокруг вас.

— Большинство из них интересуют только виноградники и деньги моего покойного мужа. — покривилась графиня Эрткон.

Барон с готовностью кивнул.

— Так и есть. К счастью, вы достаточно проницательны и легко читаете в людских сердцах. А значит, у охотников за состоянием нет ни малейшего шанса. Чему я, признаться, очень рад.

— В самом деле? — женщина склонила голову на плечо, рассматривая собеседника, словно некую диковинку.

— О… да. — Карис придвинулся чуть ближе, оказываясь на самой границе допустимого приличиями расстояния. — Откровенно говоря, будь мое богатство и положение сопоставимо с вашим, леди Эрткон, я бы предъявил на вас права еще в тот день, когда вы впервые появились в столице. И я бы никогда не позволил этим ничтожным людишкам, расточать комплименты моей женщине.

— Так вы, выходит, тиран, барон Кьярти? — игриво произнесла графиня, закусывая губу.

Страстный взгляд собеседника, его чуть охрипший голос, — все это вызывало в груди приятное волнение. Женщина не имела ничего против, чтобы беседа еще некоторое время продолжалась в подобном ключе. Увы… ее ждало разочарование.

— Прошу меня простить, леди. Я забылся. — вдруг произнес Карис совсем другим тоном, отодвигаясь на дальний край. — Рядом с вами так легко потерять голову. Но я прекрасно осознаю пропасть, разделяющую нас. Кто-то более удачливый однажды назовет вас своей женой…

При этих словах, по лицу графини Эрткон пробежала тень. А барон продолжал:

— Мне же остается лишь довольствоваться нашей дружбой… А потом, долгие годы вспоминать дни, проведенные в вашем обществе.

— Вы очень скоро меня забудете.

— Таких женщин не забывают. И, если позволите… — мужчина вынул из кармана небольшую шкатулку. — Я хотел бы преподнести вам это, чтобы и вы, хоть иногда вспоминали обо мне.

«Этим» оказался золотой браслет, из трех цепочек с вкраплениями изумрудов. Красивое украшение. Красивое и очень дорогое. У графини блеснули глаза.

— И вы, барон, еще будете после этого утверждать, что небогаты? Мне даже почивший супруг не дарил подобного… Он всегда говорил, что деньги нужно вкладывать не в побрякушки, а в землю…

— Невозможно! Женщин вроде вас, необходимо баловать. И я буду делать это, пусть даже на правах доброго друга. Позвольте вашу ручку, моя дорогая.

Зачарованная блеском камней, графиня Эрткон пропустила мимо ушей небольшую фамильярность. И даже не