Артиллерия у обеих сторон недалеко ушла от наполеоновских войск. Бронзовые и чугунные пушки заряжались с дула, били ядрами (поражающая дальность около 1 км) или картечью (до 600 м). Новинкой были только «бомбические» орудия, стреляли бомбами не навесным огнем, как мортиры, а настильным – на 2000–2500 м. Бомбические пушки были крупнокалиберные и очень тяжелые, на специальных лафетах, их обычно ставили в крепостях или на кораблях. Они имелись и у нас, и у врагов, хотя в России еще с 1757 г. существовали и легкие орудия, единороги, способные стрелять как ядрами, так и разрывными гранатами.

Но насчет стрелкового оружия мифотворчество откровенно зашкалило! Винтовок, заряжающихся патронами с казенной части, еще не было ни в одной армии мира. Везде ружья были длинноствольными, калибром 15–18 мм, заряжались с дула. А нарезные штуцеры вовсе не были новым изобретением. Их внедрил еще Фридрих Великий в Семилетней войне, вооружил ими части егерей из лучших стрелков. На фронтах Восточной войны они имелись во всех армиях.

В России – «люттихские» штуцеры образца 1843 г. Первую партию закупили в Люттихе (Льеже). Но русские специалисты улучшили их, вместо круглой пули стали использовать коническую, разработанную полковником Куликовским. Калибр составлял 17, 78 мм, прицельная дальность до 600 м, а максимальная дальность полета пули – 853 м. Штуцеры предназначались для егерских частей, а в пехотных полках для «застрельщиков» – лучших стрелков, их полагалось по 26 на батальон. Остальная армия была вооружена довольно новыми по тем временам гладкоствольными капсюльными ружьями образца 1845 г. (прицельная дальность 100 саженей – 213 м). На капсюльный механизм были переделаны и армейские однозарядные пистолеты.

У французов был принят на вооружение штуцер Тувенена 1842 г., примерно с такими же тактико-техническими характеристиками, как «люттихский». Им тоже были вооружены не все солдаты, а только егеря (5 батальонов) и дивизия зуавов, алжирских стрелков. Остальная французская армия отправилась на войну с ружьями образца 1777 г. Не капсюльными, как у русских, а еще кремневыми! Почему же штуцеры предназначались не для всех? Потому что у них был серьезный недостаток – при повышении дальности огня терялась скорострельность. Их долго было заряжать, из-за нарезок пулю в ствол приходилось вгонять с большим усилием (у французов ее вообще заколачивали, чтобы пуля сплющилась и вжалась в нарезы ствола, из-за этого она теряла и баллистические свойства, летела абы как). Вдобавок штуцеры были очень капризными. Нарезки забивал пороховой нагар. Стволы приходилось не только чистить, но и промывать. Иначе штуцеры было невозможно заряжать, могло и разорвать по нарезкам.

И вдруг – английские штуцеры Энфилда! Британская пресса раструбила, как они поражали русских с 1250 ярдов (1143 м) в сентябре 1854 г., после сражения на Альме. Историки до сих пор тиражируют эту байку, хотя… в это время винтовки Энфилда в войсках еще не было! Ее приняли на вооружение в 1853 г., а в действующей армии она появилась лишь в феврале 1855 г. Изначально штуцерами Энфилда вооружили только один Даремский полк. А в начале войны вся британская армия имела гладкоствольные кремневые ружья «Браун Бесс» образца… 1722 г. Были и штуцеры Бейкера образца 1800 г. (прицельная дальность 183 м).

К концу войны оснащенность Энфилдами росла. Но… даже военные историки почему-то не обращают внимания на откровенную несуразицу. Указанная дальность стрельбы доступна разве что для современной снайперской винтовки СВД! Да и то на такой дистанции предусматривается «беспокоящий огонь» или стрельба по групповым целям. Реальная же прицельная дальность Энфилда составляла 300 ярдов (274 м). Чуть больше, чем у русской гладкостволки и меньше, чем у люттихского штуцера. Максимальная дальность полета пули достигала 660 м, а убойная сила сохранялась на дистанции 381 м. Именно такую дальность стрельбы заявил изготовитель. Но в документации каким-то образом, случайно или нарочно, футы заменились на ярды, и дальность увеличилась втрое! Отсюда и взялись пресловутые 1250 ярдов.

Все отрицательные качества штуцеров с заряжанием и чисткой сказались в Энфилдах в полной мере. Перед тем, как вогнать пулю (калибра 15 мм) в ствол, ее еще и требовалось обернуть кожаной прокладочкой, пропитанной салом, сзади вставить в углубление деревянную втулку, а потом крепко забивать в дуло. Британские солдаты плевались от Энфилдов (так же, как французы и русские от своих штуцеров), охотно меняли их на привычных «старушек Браун Бесс». Ну а газетная шумиха с непомерной дальностью стрельбы обернулись очень успешной… рекламой. Одни лишь США закупили у англичан 900 тыс. таких винтовок. Хотя вскоре убедились в очень низких боевых качествах. В битве при Шайо в 1861 г. армия южан решила воспользоваться хвалеными Энфилдами, расстрелять армию северян с полумили (800 м). Израсходовала все патроны, не нанеся противнику ни малейшего вреда. Потом пришлось драться штыками.

Нет, я не хочу сказать, что у противников вообще не было полезных новинок. У французов появился револьвер Лефоше. В США еще с 1836 г. использовались револьверы Кольта, но они еще были «дульными», каждое гнездо барабана заряжалось так же, как однозарядный пистолет. А 6–зарядный револьвер Лефоше уже снаряжался картонными патронами. У русских он считался очень ценным трофеем. Но это было офицерское оружие ближнего боя, на ход войны оно никак не повлияло. И такой рекламы, как англичане, французы своему револьверу не сделали.

Однако и в России были свои военные новинки, которых не имелось у западных держав. Морские мины Якоби, залповые ракетные установки Константинова (калибр 106 мм, дальность огня – 2600 м, больше, чем артиллерия той эпохи). Они уже были приняты на вооружение, запущены в производство. И применялись очень успешно. Еще до войны ракетные установки использовал Бакланов на Кавказе, а в начале войны отличилась ракетная батарея дунайских казаков, громившая врагов на переправах в устье Дуная. Вот и стоит задаться вопросом: так кто же и от кого отставал в военно-технической области?

Война стимулировала и железнодорожное строительство. Кроме действующей Николаевской магистрали в 1854 г. начались работы по прокладке железных дорог от Москвы до Одессы, с ответвлениями от Харькова на Крым и Донбасс (завершать строительство будет уже сын Николая I, Александр II). Проект грандиозный, расстояния не британских и не французских масштабов. Какая же это «отсталость»?

Другой вопрос, что Россию скрытно и провокационно подвели к столкновению с могущественной западной коалицией (еще и с тайным предательством Австрии и Пруссии). Оно стало неожиданным. На некоторых участках наши военные оказались не готовыми к отпору. Самым большим русским городом и портом на юге была Одесса, ее население составляло 100 тыс. человек. Но укреплена она была очень слабо – турки сюда не осмеливались соваться, и нападений с моря никто не опасался. На береговых батареях стояли 40 старых чугунных пушек (и часть из них была сомнительной пригодности). Из войск в окрестностях располагались 16 резервных батальонов. Охраняли побережье и несли таможенную службу казаки небольшого Дунайского войска.

29 марта к Одессе подошел английский пароходофрегат «Буйный», вел разведку. Его отогнали выстрелами. А 10 апреля, в Страстную субботу, нагрянула эскадра, 28 кораблей. Рано утром обрушила на город шквальную бомбардировку. Поближе к берегу подошел отряд шлюпок с орудиями небольших калибров – они били зажигательными гранатами. Самый мощный удар приняла на себя батарея № 6–4 старые пушки прапорщика Александра Щеголева, только недавно закончившего кадетское училище. Но стрелял он метко, его орудия подожгли французский фрегат «Вобан», тот вышел из боя, тушил пожар. В неравном бою один за другим падали артиллеристы. На помощь прибежали мальчишки, ученики лицея, встали к орудиям. Дрались до часу дня, пока не была подбита последняя пушка.