Он презрительно искривил губы.

– Я твой шпион, жалкий ты дурень.

У Свена брови полезли на лоб. Явно и для него это было новым поворотом.

Гриз мотнул головой в сторону Свена.

– Столько лет я торчу здесь, среди неотесанной деревенщины и не знаю, что да как там, при дворе, зато поднаторел в языках. Я не предатель своего народа, если вы так решили, но с вашими лазутчиками якшаюсь. Передаю бесполезные сведения от одного враждующего государства другому. Если королю угодно тратить деньги на слежку за перемещением войск, почему бы не помочь, всегда пожалуйста. Благодаря этому моя семья не голодает.

Я посмотрел на Свена.

– Уж не с ним ли ты тогда гнил в рудниках?

– Два бесконечно долгих года. И Гриз спас мне жизнь, – ответил он.

– Неверно, – прогудел Гриз, – ты спас мою шкуру, и мы оба это знаем.

Мы с Оррином переглянулись. Эти двое не могли прийти к соглашению, кто же кого выручил, и ни один не желал признавать, что спас другому жизнь.

Свен разглядывал Гриза, потирая виски.

– Ну, так что ты скажешь, Фальгриз? У нас проблема?

– А ты все-таки полный ублюдок, – ответил Гриз. – Да, у нас проблема. Я не хочу, чтобы она покидала Венду, а ты, судя по всему, явился сюда за ней.

Свен вздохнул.

– Да, ты прав, но лишь отчасти, – он кивнул на меня. – Я здесь, чтобы вытащить отсюда вот этого оболтуса. Девчонку можешь оставить себе.

– Что? – вскинулся я.

– Извини, парень. Приказ короля. На другом берегу реки нас ждет отряд.

Я схватил его за грудки.

– Врешь, старый грязный…

Гриз оторвал меня от Свена и швырнул на землю.

– Не груби нашему новому наместнику, эмиссар.

К нам с другого конца двора уже бежали стражники, заметившие, как я накинулся на Свена.

– Не ахти какой ты бдительный, а? – обратился Гриз к Оррину, который даже не пошевелился, чтобы защитить Свена. – Давай-ка, хоть притворись, что что-то делаешь, а иначе долго здесь не протянешь.

Оррин выхватил меч и с угрожающим видом надвинулся на меня.

– Ну, мы друг друга поняли, – продолжил Гриз. – Мне дела нет, решите вы хоть все утопиться в реке или сожрать друг друга. Но девушка останется здесь. – Он снова повернулся к Свену: – А швы тебе даже к лицу.

– Да и тебе недурно заштопали череп.

Мы со Свеном обменялись тревожными взглядами. У нас появилось серьезное осложнение. Гриз тяжело затопал навстречу караульным, махнув им рукой, те вернулись на свои посты, дело было улажено. Однако, провожая его взглядом, я заметил в тени колонны Убийцу. Он стоял там и просто смотрел на нас. Гриз давно уже ушел, а Каден все продолжал глядеть в нашу сторону.

Я начала разуваться, и тут на меня нахлынуло. Тяжелый стук каблуков по полу. Те самые туфли. Шепот. Воспоминание. Когда я в первый раз услышала их шаги, по спине пробежал зловещий холодок – я поняла. Сдержанность и благоговение.

Осознание пришло внезапно и с такой силой, что мне стало нехорошо.

Чувствуя, что меня вот-вот стошнит, я согнулась над ночным горшком. На лбу выступил холодный липкий пот.

Они поменяли всё, только туфли оставили прежние.

Я сглотнула, стараясь избавиться от мерзкого тошнотворного привкуса, и попыталась распалить в себе гнев. Мне это удалось – гнев неистово заполыхал, гоня меня вперед. Проскользнув за спинами не заметивших меня стражников, я бесшумно нырнула в подземный ход. Там, куда я направлялась, мне не нужно сопровождение.

* * *

На этот раз, пробираясь по катакомбам вниз, в пещеру, где дожидались сожжения груды книг, я не заботилась о том, слышны ли мои шаги. Добравшись до места, я обнаружила, что в наружной комнате никого нет, зато дальняя тускло освещена. В проеме я заметила силуэт человека, склонившегося над столом. Один ли он там?

Внутреннее помещение не уступало размером первому, и на полу тоже лежали бесчисленные стопы книг – видимо, их ждала та же участь. Я насчитала восемь облаченных в рясы фигур. Стоя в дверях, я не скрываясь их разглядывала, но они были настолько поглощены своими занятиями, что не заметили моего появления. Глубоко надвинутые капюшоны, возможно, были символом смирения и преданности, но было у них и другое предназначение – помочь отгородиться от остальных, чтобы никто и ничто не отвлекало от дела. Их смертоносного дела.

Жрец, с которым я повстречалась когда-то в Терравине, чувствовал, что что-то неладно, но даже ему не было известно, что именно. Я ничего не расскажу об этом другим жрецам. У нас с ними могут быть разные представления о том, что такое верность. Я запоздало поняла, что тогда он пытался меня предостеречь. Если Комизар привлек к себе этих людей, посулив им богатства, значит, я смогу склонить к себе их алчные сердца лишь поистине сказочными сокровищами.

Я присмотрелась к их обуви, почти полностью скрытой под грубыми бурыми рясами. Здесь эти люди выглядели чужими, не на своем месте – им подобало сидеть за другими столами, богатыми, отполированными.

Входя, я взяла из стопы одну из отбракованных ими книг – а теперь бросила ее на пол. Звук удара разнесся гулким эхом, и все книжники – сидевшие и стоявшие – повернулись ко мне. Они не были встревожены, даже, кажется, не удивились. Только те, кто сидел, встали со своих стульев и присоединились к остальным.

Я стояла перед ними, их лица были все еще скрыты в тени капюшонов.

– Подданные Морригана могли бы и поклониться, когда к ним обращается их принцесса.

Ответил мне самый высокий из них, стоявший в середине.

– Я все ждал, когда же вы наконец обнаружите нас здесь, в подземелье. Мне живо помнится, как вы обследовали все уголки в Сивике. – Его голос показался мне смутно знакомым.

– Откройте свои лица, изменники, – скомандовала я. – Я приказываю вам как единственный ваш суверен в этой окаянной стране.

Вперед выступил высокий.

– Смею заметить, вы ничуть не изменились, принцесса.

– А о вас этого не скажешь: вы изменились разительно. Ваш новый облик куда бледнее прежнего.

Он вздохнул.

– О да, я тоскую по расшитым шелковым мантиям, но пришлось с ними расстаться. Здесь намного практичнее носить вот это.

Он откинул капюшон, и у меня тоскливо сжался желудок. Мой наставник, Аргирис, который учил меня на десятом году. Один за другим остальные тоже стали открывать лица. Передо мной стояли не какие-то захудалые книжники из отдаленных провинций. Это был узкий круг избранных, элита, всех их обучал и готовил сам Королевский книжник: я узнала второго помощника Королевского книжника, главного просветителя, своих наставников пятого и восьмого годов, библиотекаря, двоих наставников моих братьев. Все эти книжники в последние годы оставили свои посты, якобы ради работы в других Сакристах по всему Морригану. Только теперь я поняла, куда они уходили на самом деле. Самое ужасное – уже тогда я интуитивно чувствовала, что им нельзя верить. Уже тогда, в Сивике, в их присутствии меня охватывало странное смятение. Это были самые несимпатичные мне книжники, да что там – я их всех терпеть не могла: они с грацией быка вбивали мне в голову тексты Священного писания. В их отношении и в помине не было той нежности или искренности, какие я слышала в голосе Паулины, возносящей поминовения. Они же, стоящие сейчас предо мной, в клочья изорвали тонкую ткань истории.