шагу за переднюю линию своих людей! У него нет власти над нами, без своих воинов он — ничто! А воинов его мы победим, как не раз побеждали. Загоним их обратно в канал, а вместе с ними и этого глупого кичливого бога. Вперед, Гибил!

«Вперед, Гибил!» — подхватили его клич гибильцы и бросились на врага.

Рядом с Шаруром Хаббазу внятно проговорил:

— Вы все психи, вы это знаете? Когда ваша передовая линия столкнется с линией имхурсагов, Энимхурсаг получит возможность выбирать себе жертвы. Вы же сами освободите его, и он начнет жатву, как на поле с ячменем. — Однако несмотря на свои слова он бежал вперед вместе с остальными воинами Гибила.

— Мы и раньше воевали с имхурсагами, — проговорил Шарур на бегу. — И мы всегда их побеждали! Надо помнить об этом, когда наши ряды столкнутся.

И это случилось через несколько мгновений. Шарур заранее выбрал имхурсага, костлявого мужчину с проседью в бороде, вопившего «Энимхурсаг!» так, словно потерявшийся теленок зовет мать. Человек был при шлеме и панцире, а в руках сжимал булаву с бронзовым наконечником.

— Вперед, Гибил! — заорал Шарур и взмахнул мечом. Враг приняло удар на щит и махнул булавой, как кузнец молотом. Попади он в голову Шарура, тут бы ему и конец. Никакой шлем не помог бы. Но купец увернулся от удара, прянув в сторону.

Инерция замаха потащила его противника вперед. Шарур опустил свой щит, схватил врага за бороду и дернул со всей силы. Воин явно не ожидал такого приема; он вскрикнул от боли. И тогда Шарур рубанул его сбоку по шее. Брызнула кровь. Крик имхурсага превратился в мокрое бульканье. Он рухнул на землю, держась за горло.

Стоило линиям столкнуться, как всякое подобие порядка исчезло. Воины бились друг с другом, крестьяне старались побыстрее опустошить свои колчаны, стреляя не в конкретную цель, а просто в сторону врага.

Рядом с Шаруром кто-то крикнул:

— Теперь я понял, что ты имел в виду! — Шарур хотел было замахнуться на голос, но вовремя сообразил, что говорит Хаббазу. Вор указывал вверх, на огромную фигуру Энимхурсага. — Что толку от его громадного меча?

— Не скажи, — ответил Шарур. — Одним ударом он может скосить десяток воинов, только половина из них будет его людьми. В рукопашной от него действительно мало толку.

— Точно! — невнятно отозвался Хаббазу и тут же пробормотал: — Бог моего города, помоги мне, — потому что стрела просвистела мимо его лица. А затем продолжил с тем же апломбом: — Да уж, в такой свалке от этого божества никакого толку! Даже если начнет топать ногами, то растопчет своих людей наравне с гибильцами.

— Истинно так, — ответил Шарур, доставая мечом очередного противника.

Несмотря на ярость Энимхурсага, несмотря на его гневные вопли, летавшие над полем боя, имхурсаги отступили. Ожесточением гибильцы им не уступали, но они были лучше вооружены, их щиты были крепче, их клинки разили лучше, они располагали большим числом колесниц, может быть, и не самых быстрых, однако позволявших лучникам Гибила успешно обстреливать фланги имхурсагов.

Воины Гибила продвигались вперед под крики лугала, призывавшие уничтожать пришельцев.

— Мы их гоним! — закричал Тупшарру фальцетом. — Мы гоним их, как свинопас свиней на рынок. — Левую щеку молодого торговца пересекал свежий шрам, и кровь сочилась на бороду. Шарур даже не заметил, когда ранили брата.

Но до победы было еще далеко. Тесня врага на север, гибильцы все чаще сталкивались с яростью Энимхурсага.

Вот бог склонился над полем битвы, схватил подвернувшегося гибильца левой рукой, поднял и швырнул на землю. Снова наклонился, схватил следующего и бросил вслед за первым.

Увидев огромную руку, готовившуюся схватить еще одного горожанина, Шарур вспомнил сон, виденный в Имхурсаге, когда он пришел туда в образе торговца-зуабийца. Помнится, тогда ему привиделось нечто подобное, огромная рука, пытавшаяся хватать маленьких человечков и давить их. А потом, когда кошмар ушел, Энимхурсаг и вправду убил настоящего торговца из Зуаба, хотя искал наверняка именно Шарура.

Внезапно Энимхурсаг издал рев боли и ярости; он тряс рукой, в которой не оказалось очередного гибильца, а с раненого указательного пальца стекал ихор, заменявший богу кровь. Тут же в ответ прозвучал издевательский крик кузнеца Димгалабзу:

— Вижу, твои бабы не научили тебя сносить боль, переросток ты этакий! Ну так и иди отсюда, здесь место мужчинам!

Энимхурсаг снова потянулся вниз и сумел убить еще одного защитника Гибила. Похоже, успех придал ему уверенности, только напрасно. Следующая попытка изловить очередного человека закончилась еще одной раной, на этот раз посерьезнее, чем та, которую нанес ему Димгалабзу. Теперь уже торжествующе закричал некий писец.

Тут же послышались горестные крики множества имхурсагов.

— Бог ранен, — простонал человек рядом с Шаруром. — Бог истекает кровью!

— Тогда и тебе того же! — пообещал ему Шарур и, сделав зверскую рожу, замахнулся на противника мечом. Однако стоило ему шагнуть вперед, как вражеский воин резво развернулся и помчался обратно сквозь ряды своих сограждан. Свою дубину он отбросил далеко в сторону, чтобы не мешала.

Шарур запрокинул голову и расхохотался. Он стоял в авангарде армии, уже видевшей победу. Когда он попал в Имхурсаг под видом купца из Зуаба, он боялся. Когда он отправился в Имхурсаг, намереваясь обмануть бога, он боялся. Но тогда он был один. А теперь бок о бок с ним сражались его товарищи. Они, и другие жители города гнали врага перед собой. Это и заставило его смеяться.

Однако был среди них и один чужак. Широко ухмыляясь, Хаббазу качал на руке массивное золотое ожерелье.

— Раз ты добыл такое у имхурсагов, а не украл у кого-нибудь из гибильцев, значит, это твоя прибыль, — сказал ему Шарур.

— Тот, кто ворует у друзей, не настоящий вор. Сегодня гибильцы — мои друзья, они заботятся о том, как бы защитить мое тело от вреда. А вот имхурсаги только и думают, как бы навредить мне. Так что они мне должны. Не беспокойся, совсем недавно это украшение принадлежало одному из них.

— Вот и хорошо, — одобрил Шарур. Вместе со знатными гибильцами, с кузнецами, писцами, он все дальше прорубал себе дорогу в уже не таком уверенном войске противника, оттесняя имхурсагов все ближе к каналу, означавшему границу между землями Имхурсага и Гибила.

И тут на поле боя упала тень. Шарур поднял глаза, пытаясь