— Кстати, я так и не понял, почему читатели сайта ополчились на Троцкую?

— Элементарно, — хрюкнул Свин, — кого и что в этой стране презирают больше всего?

— Политиков и участие в выборах? — предположил я.

— Тупеешь, — поморщился Свин и, наскакивая на очередную дверь, бросил: — Деньги и секс!

— Но у нас больше всех миллиардеров в мире! — возразил я. — Да и с сексом вроде проблем нет.

Комната, в которую вбежал Свин, оказалась пустой. Он покрутился на месте и, высунув рыло из-за дверного косяка, саркастично усмехнулся.

— Ага, как бы не так… Почитай газеты на досуге. Все богатые — бездушные сволочи, порядочный человек может быть только бедным. А секс… Наличие любовницы — самое серьезное основание для снятия прокурора с должности.

— Поэтому читатели сайта так взъерепенились, услышав признание Риммы?

— Да. У них ведь ни денег, ни секса. Только лавина мыслей в утружденной голове. Вот они и пульнули эту лавину Сгустку.

— И теперь вся их ненависть обрушится на нас?

— Да. И на Римму тоже. А поскольку мы в лагере, то достанется всем. Нет, не зря шторм разгулялся. Эсэсовцы, конечно, рады — любой экстрим заставляет людей думать о Боге. Но что придется пережить… Ладно, давай разделимся. Я пойду за Риммой, а ты ищи рацию.

— Ты уверен, что за Риммой лучше идти именно тебе?

— А почему это я не могу пойти? — подбоченился Свин.

— Ну, на улице такой армагедец… Вдруг тебя сдует в канаву… К тому же ты не станешь разговаривать с Риммой? Она ведь не в курсе всех наших дел.

Свин задумался, но потом решительно махнул головой:

— Нет уж, если переспал с женщиной — изволь позаботиться о ней. Доберусь как-нибудь, а потом загипнотизирую ее и велю идти за мной.

— Только не увлекайся.

— Ты о чем?

— Ну, вдруг тебе захочется повторить, — потупился я.

— Охальник! — несколько наигранно возмутился Свин, после чего потрусил к выходу. — Все, за работу! Ищи рацию. Я вернусь минут через пятнадцать.

Я вздохнул и подошел к следующей двери.

Оказавшись вдалеке от пылающего эмоциями Свина, я включил логику и сразу поднялся на самый верхний этаж. Там и обнаружил сербов. Вполне разумно: учитывая то, что творилось на улице, антенну надо было поднимать как можно выше, чтобы услышать, а тем более сказать хоть слово.

Зоран расположился на подоконнике, рядом с передатчиком. Горан сидел на кровати без матраца и ел мандарин. Выглядели сербы не то чтобы удручающе, но крайне печально.

— В чем дело? — спросил я у Горана.

Он хмуро кивнул в сторону подоконника. В этот момент рация ожила, динамик зашипел от потрескиваний эфира. Зоран немедленно схватил его, напялил наушники и эмоционально заговорил. Я слышал только его речь, но и этого хватало, чтобы составить представление о смысле разговора.

— Я понимаю, что погода не очень… Да, да, согласен, очень плохая погода… Согласен, шторм… Но мы же договаривались… У нас здесь тоже люди… Эти люди не могут ждать двое суток… Слишком долго объяснять почему… Нет, я не пьян… И не под кайфом… Слушай, командир, мы же договаривались… Мы деньги заплатили… Я понимаю, что твои люди рискуют, но мы рискуем еще больше… Хорошо, давай пересмотрим цену….

Я показал знаками Зорану, чтобы он на мгновение отвлекся.

— Предложи тридцать тысяч долларов сверху…

— Тридцать тысяч долларов сверху! — эхом отозвался Зоран.

Ответа он дожидался довольно долго. Я успел за это время устроиться рядом с Гораном на кровати и съесть предложенный им апельсин.

— Деньги? — вскинулся Зоран, едва я проглотил последнюю дольку. — Деньги при нас, разумеется. Почему это у меня неуверенный тон?

Я достал из кармана конверт эсэсовцев и демонстративно провел пальцем вдоль среза пачки.

— Повторяю, деньги у нас, наличные, — облегченно вздохнул Зоран. — Тридцать тысяч долларов, сотенными купюрами… Хорошо, давайте, мы вас ждем… Постойте, почему утром? Почему утром?! Мы же договаривались сейчас! Мы не можем ждать, поймите… Какие условия?

Он зажал микрофон рукой и с шумом выдохнул воздух.

— Один экипаж согласился лететь. Но они поднимутся в воздух только утром. Хотя, мне кажется, летчики намекают, что хотели бы больше денег.

— Предложи им столько, сколько они захотят, — сказал я, поглаживая пальцем кредитные карточки.

— Хорошо, — закричал в микрофон Зоран, — сколько надо доплатить вашим ребятам, чтобы они вылетели прямо сейчас? Еще столько же?

Сербы вопросительно посмотрели на меня.

— А говорят, наши военные совсем не приспособлены к жизни… — сказал я и утвердительно кивнул.

— По рукам, еще тридцать тысяч сверху! — сжал микрофон до побеления костяшек Зоран. — Да, они при нас… то есть на кредитной карточке. Мы переведем деньги на счет, который вы укажете, как только приземлимся… Нет, подождите! Что значит, где нас потом искать?! Да переведем же, говорю… Ну подождите еще минуту!

С этими словами Зоран посмотрел на меня.

— Они не доверяют кредитной карточке. Во-первых, не знают, как ею пользоваться. Во-вторых, ожидают какого-то подвоха с нашей стороны. Требуют только налом…

— Но у меня нет больше нала…

— Предложи им наш «патрол», — вмешался Горан.

— Джип возьмешь? — спросил Зоран у динамика после секундного колебания. — Какой-такой… Да это «ниссан-патрол»!.. Два года как купили… Выпустили? Ну, выпустили три года назад… Так мы его за тридцать тысяч и предлагаем. Новый в два раза дороже стоит… Зверь, а не машина… Салон? Конечно, кожаный… а как же без пневматики… усилитель, сабвуфер, все как положено… Да есть у нас релинги на крыше, слышишь — есть! Прилетите? Отлично! Все, договорились, ждем!

— Когда нам ждать этих крылатых коммерсантов? — поинтересовался я у Зорана, после того как он положил наушники на подоконник.

— Обещали через два, максимум три часа. И прилетит только один вертолет.

— Боевой?

— Грузовой. Люди в него поместятся, а вот вещи придется оставить.

— Ничего, на новые вещи всегда можно заработать, а вот на новое тело — нет, — сказал я, подходя к окну. — Где устроим площадку для погрузки?

— Я думаю, на футбольном поле…

— Нет, — тоже подошел к окну Горан. — Возле футбольного поля много деревьев и фонарных столбов с электропроводкой. Если лопасти винта зацепятся — все окажемся на земле. Я предлагаю крышу кинотеатра.

Зоран протер окно рукавом куртки, и мы стали внимательно разглядывать здание летнего кинотеатра.